Обычно нападения происходили таким образом: чаще всего мне в спину било какое-нибудь слабенькое, но от этого не становящееся приятным заклятие, что приводило к естественному развитию событий: я падал на пол. Затем эти два олигофрена подходили ко мне с явным намерением попинать мое слабо брыкающееся тело, причем преимущественно ногами. За этим их заставали разгневанные преподаватели. К слову сказать, меня они так и не ударили. Не знаю, смог бы меня удержать мой мифический мотоцикл, если бы хоть раз их ноги прикоснулись к моему телу. Но, слава Мерлину, в основном МакГонагалл их спасала, сама того и не подозревая. Забавно, я на своем первом курсе знал больше заклятий, чем иные старшекурсники, но Поттер и Блэк ни разу их на себе не испытали. Нет, правда, очень интересный феномен, нужно будет попозже с ним разобраться, если не забуду.
Постепенно, я становился героем для своего факультета, потому что эти олухи умудрились за месяц потерять триста факультетских баллов. Лично меня бы тормознуло на первой сотне, но они шли к своей цели до конца. Гриффиндор занимал первое почетное место с большим отрывом от других претендентов на Школьный Кубок, правда, с конца.
Не знаю, в чем состоял план Альбуса, но Кубок в этом году явно не достанется красно-золотым. Такого изощренного коварства он явно от меня не ожидал. Я показал себя истинным Темным магом, ну, как я себе представляю Темных магов, сравнивать-то мне не с чем.
Но всему приходит конец. В частности, моему терпению.
В тот день эти «любимцы» своего факультета решили действовать моими методами. Исподтишка попытались элементарным огневым заклинанием взорвать зелье в моем котле. Глупо, но у них могло бы получиться, а я терпеть не могу, когда у меня что-то взрывается.
По предварительному договору со Слагхорном, я варил противоожоговое зелье своей собственной модификации, отличающееся от школьной программы. Оно было простым, но довольно капризным, нестабильным и не терпело высоких температур. Взрыв этого зелья мог, как минимум, разрушить весь класс зельеварения. Отличительная особенность приготовления этого зелья заключалось в том, что присутствие огня под котлом требовалось только на первом этапе, и то температура не должна была превышать сорока градусов и, не более чем на десять минут. Все остальное время оно кипело за счет высвобождения собственных резервов, благодаря перу феникса. Я вяло помешивал уже почти готовую субстанцию, когда за спиной послышался шепот:
— Наш Нюньчик забыл зажечь горелку под котлом. Давай ему поможем, — я краем глаза отмечаю несущийся прямо к моему котлу маленький огненный мячик. Взмахом руки я заставил его рассыпаться вполне безобидными искрами.
И вот тут я, совершенно неожиданно для себя, понял, что начал звереть. Это была чистая обжигающая меня изнутри ярость, требующая выхода. Откровением для меня явилось то, что я понял: на кой мне вообще сдался этот мотоцикл? «Да гори все синим пламенем!» — прошипел я, медленно поворачиваясь к этим неудачникам. Повернуться до конца я не успел. Видимо моя сила, которая буквально рвалась из меня, посчитала брошенную мною фразу как руководство к действию. В котле Поттера и Блэка весело заплясало пламя, которое было почему-то ярко синего цвета. От неожиданности я взял себя в руки и пинком загнал свою силу обратно. Похоже, никто не заметил всплеска Тьмы, во всяком случае, профессор Слагхорн даже не почесался.
В этот момент в котле начало происходить что-то совсем необычное. Язычки пламени стали сформировываться в тяжелые черные жгуты, которые, взмыв вверх, потянулись ко всем ученикам. Я даже не заметил, как автоматически поставил щит. Он был индивидуальным, я просто не успевал растянуть его на весь класс.
А профессор молодец, быстро среагировал. Он поставил двойной щит: первым закрыл детей, а вторым накрыл котел непроницаемой сферой. Так, нужно стрясти с него формулу второго щита, я такого еще нигде не встречал, полезное заклятье, может пригодиться. Следующим небрежным жестом он убрал из котла Это. Впервые за все время моего обучения я видел, что профессор Слагхорн не улыбается. А вылетевшей из его рта ругани позавидовал бы любой портовый маггловский грузчик. Какой слог, какие эпитеты. С трудом отвлекшись от восхищенного внимания его речи, я вычленил из нее следующее: то, что Блэк дебил — была лишь констатация факта, а вот то, что зелье, содержащее лапки тарантулов реагирует подобным образом на любой магический огонь — это было для меня новостью. Так же я понял, что Слагхорн видел, как Блэк выпускает из своей палочки огненный шарик, но не заметил, куда этот шарик в итоге попал (а вот нечего палочкой в классе зелий размахивать, я бы на месте профессора вообще запретил палки доставать на уроке). И если бы Блэк попал им в любой котел, находящийся сейчас в классе, итог был бы похожим. А пришел профессор к выводу, что шарик благополучно осел в котле самого Блэка.
Также для себя я отметил, что моя сила способна подстраиваться под существующие обстоятельства, и мне даже не требуется при этом четко формулировать задачу. А вот это уже хуже, как бы проблемы Контроля не застали меня врасплох раньше, чем это планируется.
Я также понял, что за урок можно потерять сто пятьдесят баллов. Из них пятьдесят — за пререкания. Плюс отработки с Филчем для Блэка и Поттера до Нового Года. За что наказали Поттера я так и не понял, видимо за компанию.
Проходя мимо холла, я обнаружил, что в часах Гриффиндора нет ни одного рубина. Мысленно я поаплодировал этой парочке. Красавцы! Не всякий так может! Что их ждет сегодня в гостиной, я боюсь себе даже представить. Мне даже стало их немножко жалко. Но только немножко.
В обед незнакомый филин принес мне письмо, в котором знакомым почерком изъявлялось желание видеть меня незамедлительно. Причем так и было написано: НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО!!!
Ну уж нет, сначала я пообедаю».
Перси слегка закашлялся, видимо запершило горло. Пока он пил из стакана, заботливо протянутого ему Кингсли, зале со всех сторон слышалось шушуканье. Всех волновал только один вопрос: что же за зелье готовил Северус?
— О, это очень поучительная история. В ней участвует мой сын — одна штука, и любимый фамильяр директора — одна штука. Давным-давно, еще до того как Северус поступил в Хогвартс, он решил поиграть с красивой птичкой своего любимого крестного. Птичка начала самовозгораться, находясь в непосредственной близости от моего мальчика. Полученные в итоге ожоги залечить я не смогла, оставались некрасивые рубцы. Рубцы его не смущали, но печальный опыт подсказал, что общение с огненной пташкой у него будет еще долгое, а состоять из одних рубцов ему совершенно не улыбалось, и он модифицировал обычное противоожоговое средство, каким образом знает только он и председатель комиссии, выдавший ему в будущем патент. Знаю только, что для приготовления этого зелья он использовал перышки из хвоста феникса, почему-то оказавшиеся у него в руках. Несчастный случай, ничего более.
— Несчастный случай?! Ты называешь несчастным случаем выдергивание тринадцати перьев одновременно? — вскакивая, завопил директор.
— А ничего, что твоя птичка, принесла ему больше увечий, чем Волдеморт за обе войны? — Эйлин, тоже вскочила.
Грозившуюся перейти в побоище перебранку неожиданно остановил Перси, просто начав читать дальше.
«Плотно пообедав, я направился прямиком к директорскому кабинету. Мой путь пролегал через холл. Мой взор остановился на пяти одиноких рубинах, как впоследствии оказалось, полученных Люпином, за то, что он вовремя оказался на пути декана Гриффиндора, несшейся в башню своего факультета и горящую справедливой жаждой мести, ничего не замечая вокруг. То ли лестница свернула не туда, то ли выпала ступенька, то ли она просто споткнулась (не удивлюсь, если об самого Люпина), но этот храбрый гриффиндорец предотвратил падение главы своего факультета, заработав за это жалкие пять баллов. Начало грифами положено.
Предчувствуя что-то нехорошее, я зашел в кабинет крестного.