— Разве нельзя было узнать, — индейцы ли это или нет? — спрашивали воротившихся.
— Нет! — был короткий ответ.
Сам адмирал был смущен; он отдал приказание, чтобы на следующее утро сильно вооруженный отряд осмотрел берег.
На палубе рядом с Маркеной сидел молодой Алонзо де-Хойеда.
— А ведь дело-то неладно, — сказал он.
— Почему? — спросил Маркена.
— Вы видели, что у одного из трупов ноги были связаны; это доказывает, что наших поселенцев победили и взяли в плен.
— Поселенцев? — спросил Маркена. — Но, может, то были трупы индейцев?
— Может быть, если бы они находились подальше от Навидада, — возразил Хойеда, — и если бы прибрежье не было так безлюдно! Отчего индейцы не показываются? Отчего они, по обыкновению, не выплыли на берег? Они нас, конечно, видели. У них совесть не чиста, они боятся нас и потому скрываются.
— Ты прав, Алонзо, — сказал Маркена.
— В самом деле, почему убийцы избегают нас? Только потому, что боятся нашей мести!
— Вы что тут раскаркались? — раздался вдруг около них резкий голос Маргарита, начальника войска. — Я вам запрещаю вести подобные разговоры и смущать людей. Мужества, а не робости ожидал я от дворян Кастилии.
— Позвольте мне сказать одно слово, — воскликнул Хойеда. — Истинное мужество выказывается не в дружеском разговоре, а на поле битвы. Но, если вы приказываете, я должен, конечно, молчать.
— Тише, ради Бога, без ссоры! — вмешался Маркена.
— Как без ссоры! — крикнул Маргарит. — Ты забываешь, что перед тобой начальник. Ты не только трус, ты еще дерзок!.. Ссора… О ней не может быть речи! Кто осмелится мне возражать, тот мятежник!
— Маргарит! — раздался вдруг тихий голос адмирала, — мне нужно с вами поговорить.
Маргарит должен был повиноваться. Адмирал спокойно стал говорить с ним о предстоящей высадке и о различных планах на будущее. Он услышал спор и поспешил примирить своих подчиненных.
— Напыщенный дурак! — говорил между тем Хойеда.
— Но он наш начальник, — заметил Маркена.
— Черт возьми! — возразил Хойеда. — Я не для его удовольствия приехал на этот остров. Один король мне судья!
— Король далеко от нас, — напомнил Маркена своему другу.
— Ты прав, Маркена! Но все-таки я не позволю себя оскорблять!