— Думаю, что с этим у тебя проблем не будет, — задумчиво ответил Брантзен. — Особенно, если ты хорошо перенесешь операцию.
— Через сколько времени исчезнут шрамы?
Брантзен улыбнулся.
— Метод, который я применяю, оставляет только маленькие, едва заметные следы тут и там, — хирург коснулся пальцем указанных мест и продолжил:
— Эти участки зарубцуются последними, кроме, быть может, носа. Сроки заживления у каждого человека индивидуальны, но я думаю, ты будешь иметь презентабельный вид уже через несколько дней, самое позднее — через неделю. Но болеть будет гораздо дольше. А поскольку я работаю с пластиком, могут возникнуть проблемы с отторжением.
Болан мельком взглянул на часы.
— Ты сказал, что можно начать в шесть часов. А нельзя ли пораньше?
— Что, Мак, свора бежит по следу? — мягко спросил хирург.
Болан криво усмехнулся.
— Они не очень далеко. Я не могу оставаться здесь больше нескольких часов. К утру я уже должен быть на ногах.
— Будет больно, — предупредил Брантзен.
— Ничего, я уже свыкся с болью.
— Да, я в этом не сомневаюсь. Ну, ладно… Я потороплю Мардж, но мне бы не хотелось, чтобы у нее возникли какие-либо подозрения. Уж больно хорошо твое лицо известно сейчас публике. Лучше, конечно, если к ее приходу ты уже будешь подготовлен к операции. Тогда она нипочем тебя не узнает.
— А мы бы не смогли обойтись без нее? — тихо, почти нежно спросил Болан.
— Ну… — заколебался хирург. — То есть…
— Я видел, как ты в одиночку оперировал вьетконговца. Помнишь, он еще орал диким голосом.
— То был экстренный случай, особые условия, — возразил Брантзен.
— А теперь разве нет? — с улыбкой спросил Болан.
Хирург задумчиво посмотрел на Мака, потом едва заметно улыбнулся и заявил:
— Согласен, сержант. Пошли готовить жертву. Пошли, старик, да поживей!
Болан встал и протянул рисунок Брантзену:
— Жертва готова и ждет указаний, доктор.