— Изабелла, — он тяжело вздохнул, — как с тобой трудно. Ты любое мое слово начнешь выворачивать наизнанку. Я всего лишь пытаюсь помочь тебе смириться с мыслью, что герцог все же станет твоим мужем.
— Я не хочу этого делать. Я уже сказала, что не выйду за него замуж.
— Но ты выйдешь. Все уже решено давным-давно. Слово дано, и оно нерушимо. Тем более что я уже обо всем договорился.
До сих пор я не воспринимала его слова всерьез. Они казались мне необходимой частью ритуала, который происходит у нас каждую неделю с завидной регулярностью. Но теперь все предстало передо мной в совершенно ином свете.
— Вы серьезно? — переспросила я, — вы на самом деле собираетесь выдать меня замуж, батюшка?
— Изабелла, — он снова вздохнул, — кажется, я говорил предельно ясно и разумеется, серьезно. Да, конечно, ты выйдешь за него. Я уже полчаса тебе об этом твержу.
Я была так ошарашена, что встала на ноги и уставилась на отца с высоты своего роста, нужно заметить, немаленького.
— Но…
— Не спорь, Изабелла. На сей раз я не сотрясаю зря воздух. Повторяю, все решено.
— Но вы не можете так поступить со мной.
— Дорогая, я делаю все, чтобы ты была счастлива.
— Странное у вас понятие о счастье, — не удержалась и съязвила я, — может быть, для начала вам стоит узнать мое мнение?
— Я его знаю, — отозвался он, — и ты совершенно не права. Как ты можешь судить о человеке, если даже не знаешь, что он из себя представляет? Поэтому, завтра я устроил вашу встречу именно с этой целью. Дорогая, ты изменишь свое мнение, как только увидишь его.
— Я не изменю своего мнения, даже если увижу самого Генриха Четвертого. Хотя на мой взгляд, он далеко не идеал.
— Ступай к себе, — отец начал выходить из себя, — хорошенько подумай. Уверен, завтра все предстанет перед тобой в ином свете.
— Очень сомневаюсь, — я развернулась и вышла из гостиной.
Кадо встретил меня радостным поскуливанием и изо всех сил вилял хвостом.
— А ну, гулять, — сказала я, — гулять, Кадо.
Он подпрыгнул и бросился ко мне целоваться. Я замахала руками.
— Остынь, не надо. Не надо, говорю! Фу, Кадо!
С большим трудом мне удалось избежать слишком теплого проявления собачьих чувств. Мы вышли на крыльцо, сбежали вниз по ступенькам. Кадо помчался вперед с радостным лаем. Подхватив палку, я кинула ее к нему и сказала:
— Мы будем гулять, а не думать и даже десять герцогов нас не остановят.