— Вся эта шумиха из-за преступника? — спросила Нони, слишком взволнованная, чтобы ждать, пока гость сам доберётся до цели своего визита.
Бейлиф покачал головой.
— Меня привели сюда вести от короля.
— Неужто опять французы напали? — Нони испуганно прикрыла рот ладонью.
Бейлиф неодобрительно покачал головой.
— Неужели так сложно дослушать? Все вы женщины одинаковы, не дадите человеку договорить, а уже налетаете со своими расспросами.
— В самом деле, дай человеку договорить, — сказал Гюнтер, ловя себя на мысли, что никогда бы не рискнул сказать это Нони наедине.
Она бросила на него суровый взгляд.
Бейлиф сделал ещё один глоток эля.
— Вводится новая подушная подать. Я должен переписать и зарегистрировать все семьи в здешних домах, подлежащие обложению.
— Сколько в этот раз? — простонал Гюнтер.
— Двенадцать пенсов. Нужно выплатить восемь пенсов к январю, а остальные — до июня.
— Но в прошлый раз было всего четыре пенса, — возмутилась Нони. — Нам и эту-то сумму еле удалось наскрести.
— Сам посуди, — вступил Гюнтер. — Чтобы столько заработать, потребуются недели, и это при условии, что у меня будут заказы, а сейчас их не так много, да и не будет до новой весенней стрижки. — Он окинул взглядом комнатушку. — Если я выплачу означенную сумму королю, то на что я буду кормить семью и чем заплачу за аренду? А ещё камыш и свечи. Король думает, что мы сможем жить впотьмах, так что ли?
— Королю что свиной пердёж, что дыра, в которой вы сидите, всё едино, лишь бы вы платили, — проворчал бейлиф, — И выложить вам придётся побольше двенадцати пенсов. У меня приказ переписать здесь каждую живую душу старше пятнадцати лет.
— Девочке ещё не исполнилось пятнадцати, — поспешила вставить Нони. — Так что остаёмся только мы с Гюнтером, разделим налог на двоих, как и в прошлый раз. — Она подарила мужу робкую улыбку. — По крайне мере, нам пока не надо доплачивать за Рози.
Бейлиф взял кружку с элем и осушил её.
— Теперь всё иначе. Раньше была одна сумма на мужа с женой. Теперь — двенадцать пенсов с каждого мужчины и женщины, с каждого, кто живёт и дышит, без исключения.
Нони уставилась на него, словно не поняла ни слова.
Гюнтер ударил кулаком по столу.
— Пусть не надеются, что мы заплатим. Эта подать — что куриный помёт для богатеев вроде мастера Роберта, с его-то деньжищами, домами и складами, но моя Нони ничего не зарабатывает, мы кормимся тем, что она выращивает на огороде, самим едва хватает, не говоря уже о том, чтобы что-то продать. А как быть людям вроде отца Элис? Он-то с чего заплатит? Он даже арендную плату внести не в состоянии, а Мартин на него тратиться нипочём не станет. Вы должны им сказать, что ни у кого из нас нет таких денег.
Бейлиф поднялся на ноги.