Он громко выдохнул:
— Сержусь. Ты как посмела умирать?
— Прости…
Да, это могла сказать только Тася.
Я обхватила себя руками, осознав, что у меня жутко трясутся пальцы, но сдавивший грудь ком отступал.
— А ну-ка признавайся, кто такой Джон Сноу, — с шутливой строгостью сказал Киату.
И Тася тихонечко, смущённо хихикнула.
Значит, всё в порядке. Выживет, теперь выживет. Я вышла в коридор и прошла к лестнице в трюм. Спряталась за бочонок с вином. Вздох получился похожим на всхлип. Выдох ещё хуже. Воздух меня душил. Я открыла рот, чтобы продышаться нормально и… расплакалась. Как дурочка. Как маленькая. Взахлёб.
Тася
Я улыбалась и старалась не думать о том, что случилось со мной. Но когда все покидали мою каюту, и я закрывала глаза, оно возвращалось — то, что я увидела, потеряв силы. И мне становилось страшно.
Впав в то забытьё, я скоро ощутила себя, но не в теле, а в безразмерном звёздном пространстве. Звёзды были близки, они сияли, и каждая имела имя: Киату, Рита, Аридо, дядя Серёжа, мама — все-все, кого я знаю, кто мне дорог и даже не очень, плыли в пустоте и сияли так, что я могла их распознать. Кто-то ярко, кто-то не очень. Бывшая одноклассница Нелька, которая у меня пирожок стащила, та вообще мерцала на задворках вселенной далёкой тусклой точкой. А во мне вдруг света не оказалось. Будто я взорвалась и, разлетевшись на сотню крошечных Я, осталась висеть серой дымкой над пепелищем. И с мыслью, что тут живут лишь те, кто светится, меня начало затягивать в образовавшуюся посредине космоса густую, чёрную воронку. Это была смерть?! Не жизнь точно!
Я попыталась задержаться, улететь, но ничего не выходило — меня несло неотвратимо в сердце гулкого мрака — знакомого, с пустыми глазами чудовища из лабиринта под королевским дворцом. Оно не могло быть здесь! Нет! Но я ощущала: оно смотрит на меня — на ту, кто глупо и бездарно истратил весь свой свет.
Возможно ли испытывать страх, если тебя нет? Оказалось, что да! Меня не было, а страх есть. Ледяной и неживой. Как ветер над замёрзшим серым океаном. Страх проносился рябью по пространству, сжимал его и затаскивал всё, что осталось от меня, в нутро непроглядного мрака. Как сопротивляться? Чем? Ведь ничего не осталось!
И вдруг позади меня вспыхнула, обдала жаром звезда. Её звали не Рита, но как-то похоже. Она поймала меня своим уверенным теплом, словно в сачок, постаралась удержать. И я зацепилась, но лишь на мгновение — разве может горсть пепла осесть на тонкие нити авоськи и остаться, когда всё вокруг ходит ходуном в вихрях страха? Я выскользнула против воли и вновь понеслась в воронку тьмы. Звезда Рита светилась всё ярче, разгоралась огнём, неожиданным, большим, разноцветным, но мрак был сильнее. Когда последняя горсть моего пепла готова была унестись в темноту, ярким цветком заалела возле Риты другая звезда — Киату. И метнулась за мной. Прикоснулась. И мощно, безоговорочно, наполняя меня своим светом, он втянул меня обратно. Воронка схлопнулась. Я с трудом размежила веки. Ослепило светом из круглого оконца, но я не зажмурилась, боясь упасть обратно.
Широко раскрыв глаза, Киату целовал меня. Жадно, терпко. Отдаваясь полностью. Обнимал меня и оживлял. Он был горячим, как печка, а я тряслась от холода.
— Как ты посмела умирать?! — прорычал мой любимый.
— Прости, — ответила я, на самом деле понимая, что виновата.
Он только сжал меня ещё крепче, словно хотел всем телом проникнуть в меня, укорениться, прорасти, чтобы не выпустить больше. А я затихла, осторожно дыша. Оказывается, это дар — дышать. Никто нам не гарантировал следующий вздох…
* * *
Мы плыли много дней. Я поправлялась, но встать с кровати всё ещё не было сил. После жуткого разгрома, который устроили остальным Рита и Киату, невольные «помощники дживы» заглядывали ко мне постоянно, были предупредительны и даже ласковы. Аридо мне пел, Аня веселила прибаутками, Галя давала мне свои камешки и говорила, что в них сила, можно черпать. Ариадна таскала еду из камбуза и, глядя в окно, рассказывала, что за ним. В основном, там было море. Синее, зелёное, серое, с барашками… И карпадосы.
Только Рита от меня ни на шаг не отходила, разве что когда её замещал Киату.
Заходил и рыжий офицер Базз, всегда насмешливый, но не злой. Кажется, он больше навещал не меня, а Риту. Взгляд его менялся, когда он смотрел на мою любимую подругу, но она не отвечала ему взаимностью. Во взгляде её было непробиваемое, как бетонная стена, спокойствие. Иногда снисходительная усмешка.