Распахнул дверцу на лестницу и протянул мне руку:
— Сначала вам обеим надо в каюту.
— Нам и здесь нормально. Там больше укачивает. — Парировала я. Не знаю, что говорило во мне: чувство непокорности и ненависти к дживайцам или желание послать именно этого конкретного тайного агента ко всем чертям.
— Здесь вас может волной снести! — не послушал меня рыжий верзила и, воспользовавшись тем, что ветер закрыл мне лицо прядями волос, перехватил с моих рук Тасю и нырнул внутрь.
— Эй! Кто тебе дал право самовольничать?! — возмутилась я и, качаясь, как пьяная, последовала за ним.
Рыжий передвигался быстро и уверенно, несмотря на качку. Мне пришлось сконцентрироваться, чтобы не упасть, догоняя его. Дверь на палубу захлопнулась. Я разозлилась, но поняла, что рыжий был прав. Тут было теплее, ни брызг, ни ветра. Рыжий опустил на койку Тасю и оглянулся на меня с ухмылкой:
— Ну что, строптивая мухарка, драться будешь?
— Нет, — я поджала губы. — Тут лучше. Но там наверху явно не хватает холодных мозгов.
— И то верно, — ещё шире осклабился рыжий. — Не думал, что среди контрабандистов одни мухарки сопливые-визгливые. — Он оценил взглядом моё хладнокровие и грудь заодно и добавил. — Из тебя вышел бы куда лучший помощник капитана.
Рыжий прошёл к выходу, словно специально задев мою грудь рукой. Не грубо, но… Я напряглась, готовая ударить. Базз выскользнул ужом из каюты, и я услышала его наглый хохот в коридоре. Нет уж, меня не проведёшь! Ненавижу дживайцев с их мужланскими замашками!
Я бросилась к Тасе. Лицо её обрело совсем мертвенный оттенок. Я села на край койки и принялась растирать холодные Тасины ладошки:
— Эй, Тася! Давай-ка, приходи в себя! Ты что удумала, ну?!
Приложила ухо к её груди, сердце почти не билось. Так, раз в час: ттук… ттук… У меня в душе всё заныло. Я вспомнила о джойе, ткнула в ухо и заорала:
— Эй, помощницы дживы! Все быстро в каюту! Хоть на карачках! Срочно! Нужна помощь!
Сработает? Нет?!
Я смотрела на дверь над лестницей, но никто не торопился! Чёрт бы их побрал! Только пользоваться Тасей умеют! И внезапно я поняла, что другие дживы не врали — это перемещение могло стать последним для Таси. А с таким количеством людей, кораблём и памятником и подавно. Тасин носик заострился, и я от ужаса чуть не прикусила себе палец — так же перед тем, как выдохнуть в последний раз, выглядела моя единственная подруга Ханитэ ещё в доме сирот, когда заболела лихорадкой и её не стали спасать, не стали тратить драгоценных лекарств на не нужную людям, не свободную сироту.
— Тася-я-я! — вскрикнула я и, наплевав на всё, что мне говорили тренирующие маги, приподняла Тасю, прижала к себе и принялась выдыхать в её лицо жизнь. Правильно это было или нет? Не знаю. Но я дышала, думала, стремилась отдать этой тощей, глупой девчонке хоть крупицу себя. Чтобы выжила! Я чувствовала, не могла не чувствовать, как энергия течёт из меня к ней, но губы Таси продолжали сереть.
— Чёрт! Мрак! Свет! Око! Да помогите же!!! Тася, Анастасия, немедленно очнись! Иначе я расскажу всем про Джона Сноу!
— Что происходит? Что с Тасей? — послышалось сзади. Киату влетел, как снаряд. Перехватил у меня Тасю и, всё поняв, впился губами в её губы, делая то, что я не решилась.
И спустя пару мгновений я заметила, как Тасин мизинец дрогнул. Затем шевельнулась нога. Ухо порозовело.
Я еле сдержалась, чтоб не расплакаться. Закусила до боли себе губу.
— Киату, — еле слышно прошептала Тася, — ты тут… Ты на меня не сердишься?