Бьорн ошалело взглянул на изможденное лицо Ква Того-Кто-Разделен.
– Ква, – назвал воин имя жреца.
– Остановись, – попросил рунический жрец. – Не обнажай клинок. – Их окутала тишина, притягивая тени, словно покрывала, так что темнота вокруг потаенного места Бьорна казалась более густой. Шум пира стал тише и глубже, как вокс-запись, проигрываемая слишком медленно. Пляска огней утратила свою живость. Мерцание пламени стало усыпляющим. Огвай и остальные продолжали пировать в замедленном фокусом шамана движении. Кэрлы, которые сновали между Влка, изменились. Как и слуга, который принес Бьорну напиток, они превратились в животных, которые ходили на двух ногах и носили кувшины с мёдом в клыках и когтях.
– Малефикарум, – произнес воин. Он не стал обнажать свой меч, но и руку с рукояти не убрал.
– Никакого колдовства. Душа Фенриса влияет на наши нити, – успокоил Ква.
– Чего ты хочешь, трясущий кости? – спросил Бьорн. Он не мог отвести глаз от зверолюдей, слоняющихся, словно туман между столами.
– Чего я хочу? Дело не в моих желаниях. А в том, что требует от тебя твой вюрд, – пояснил Ква.
Горький смех Бьорна отчасти напомнил несчастный вой волка, отвергнутого своей стаей.
– Мой вюрд многого требует от меня.
– Он потребует больше. Много больше, – сурово сказал Ква. Он не одобрял жалость Бьорна к самому себе.
Жрец протянул сжатую в кулак руку ладонью вниз. Силовой доспех задрожал от паралича.
– Почему? – в отчаянии спросил Бьорн. – Почему я должен быть разлучен со своими братьями? Почему я должен нести это бремя? Почему не ярл, или годи? Я – никто.
– Вот почему, – сказал Ква. Он повернул руку вверх и раскрыл ее.
На ладони лежала руна, выжженная в деревянной пластинке. Символ имел много значений. Хотя его мистический смысл точно истолковать могли только годи, земной значение было известно всем Влка Фенрюка.
Медведь. Это была руна медведя.
Ква положил руну на стол рядом с вырезанным Бьорном грубым оберегом от сглаза.
– Завтра – солнцестояние, Фенрис приблизится на кратчайшее расстояние к Волчьему Оку, – сказал Ква. – Завтра дверь в Нижний Мир приоткроется.
Глаза Бьорна расширились. Изувеченные черты Ква наполнили мир множеством враждебных животных духов.
– Ты отправишься к Кракгарду с примархом.
– Что?
– Завтра.
Бьорн резко поднял голову от стола, очнувшись от пьяного оцепенения. Его оолитовая почка уже очищала кровь от токсинов, а голова была ясной. Пир, как и следовало, продолжался, наполненный радостью воинов к жизни. Бьорн моргнул.