Димитрий тоже не поверил.
Но заметочку сделал. На всякий случай.
Статейка исчезла в шкатулке, и Лизавета вздохнула. Завтра уже появится... а там... вот ладно бы только статейка, ее любой, почитай, при толике воображения написать мог. Снимки же - дело иное... искать будут, кто сделал?
Всенепременно.
Вопрос лишь в том, сколь старательно. И хотелось бы думать, что эти бабьи дрязги не сочтут делом, стоящим внимания. Правда, что-то подсказывало: на этакое везение рассчитывать не след.
Сперва проверят слуг, после и до красавиц дело дойдет... а Лизавета, как ни крути, за «Сплетником» значится. И найдут, и... что будет?
В вину ей поставить нечего, ибо пишет она правду, но вот с конкурса уберут, тут и думать нечего. Не всякая правда людям приятна.
Впрочем, долго грустить Лизавета не умела и, убрав шкатулку в секретер, закрыла ящичек. А ключик в белье спрятала. Неудобно, холодненький и остренький, зато надежно. Она оглядела себя, расправила юбки и решительно вышла из комнаты.
В конце концов, никто не говорил, что по дворцу нельзя гулять.
А раз не говорили, что нельзя, то выходит, можно.
В коридоре было пусто.
И в следующем. И... кажется, Лизавета несколько заблудилась. И главное, что спросить-то не у кого, дворец будто вымер, впору на помощь звать...
Она огляделась.
Красная ковровая дорожка. Стены мраморные. Потолок, расписанный полуголыми нимфами, и огромные хрустальные люстры. Свалится этакая, так и раздавит. Почему-то мысль эта Лизавете категорически не понравилась. И вообще во дворце она ощущала себя на редкость неуютно.
А с другой стороны... если коридор имеется, то куда-нибудь он выведет.
И Лизавета бодро зашагала по ковровой дорожке, правда старалась держаться стеночки, ибо мысль о том, хорошо ли закреплены люстры, не отпускала категорически.
Коридор привел в залу.
А та - в очередной коридор, опять же с люстрами, причем тут они мало того, что висели на редкость густенько, так еще и были широки, едва не цепляясь коваными рожками друг за дружку и за стены. Лизаветины шаги разносились по коридору... но никто не выходил.
Этак... этак можно труп протащить, его и не заметят.
То, что мысль подобная пришла не только в Лизаветину светлую голову, она поняла позже, когда вдруг споткнулась о... сперва она приняла это за груду тряпья, потому как несмотря на обилие люстр было в коридоре темновато.
После сообразила, что груде такой посреди дворцового коридора делать точно нечего.
А там уж... туфелька, лежащая в стороночке. Руки раскинутые. Волосы... белое лицо, раззявленный перекривленный рот.