И...
Лизавета моргнула: она ненавидела вышивать. Тетушку вот занятие это успокаивало, а у самой Лизаветы спустя десять минут страданий над пяльцами появлялось неизъяснимое желание ткнуть кому-нибудь иголкой в глаз.
...титул махонький.
Собой невзрачная... красавица...
- Хватит, - сказала Лизавета, найдя в себе силы взглянуть девице в глаза.
Снулые.
Серые.
Спокойные, как воды Навьи-реки. И этакая характерная безмятежность, сколь помнила Лизавета, свойственна была лишь одному типу людей...
- Что ж, - девушка моргнула, и глаза стали обычными.
Почти.
- Я рада приветствовать вас... Елизавета Гнёздина, если не ошибаюсь?
- Нет.
- Прошу, - менталист - уровень пятый, если не шестой, что само по себе подозрительно, - указала на лестницу. - Полагаю, нам стоит продолжить беседу в более удобном месте...
- А стоит ли?
- Если вы хотите уйти...
Уйти Лизавета хотела и даже очень, однако врожденное упрямство - ох, может, права тетушка, что мало Лизавету пороли, - не позволило ретироваться именно сейчас.
Глава 5
Ветер здесь пах черемухой. И аромат ее, теплый, летний, проникая сквозь приоткрытое окно директорского кабинета, будто приправлял собою чай.
Нет, чай был хорош.
Кабинет в меру роскошен - Лизавета сполна оценила эту кажущуюся скромность убранства. А владелица его внимательна.
Чересчур уж внимательна. Она сидела, удерживая хрупкую фарфоровую чашечку на раскрытой ладони, и разглядывала Лизавету. И ныне взгляд ее, пусть и живой, и лишенный былого презрения, был преисполнен самого искреннего любопытство, которое, к слову, пугало куда сильней.
- Значит, всех так собеседуют? Зачем? - молчание стало для Лизаветы невыносимым.