Бледнели.
Краснели.
Хватались за сердце... все ж с репутацией у князя было так себе... и не сказать, чтобы вовсе беспричинно.
- Вот, - князь скомкал очередную газетенку, а бумажный шар отправил прямиком в мусорную корзину. - Стало быть что? Стало быть, не просто так проворонили... и уже не в первый раз... ничего, вот найду...
- Кого? - уточнил цесаревич.
- Всех найду...
- И наградишь.
- А то... еще как награжу... - глаза князя нехорошо блеснули. - Никто не уйдет обиженным...
Заявку на участие в конкурсе Лизавета подавала с тайной надеждой, что оная заявка вовсе рассмотрена не будет. В конце концов, возраст ее давно уж далек от девичьего, а титул и вовсе происхождение имеет пресомнительного свойства. А потому вся затея, безусловно, заманчивая - деньги, как ни крути, нужны - рискует остаться невоплощенной. И если уж на то пошло, Лизавета с куда большею охотой устроилась бы в прислуги дворцовые...
Однако к преогромному Лисаветы удивлению ее пригласили.
На беседу.
А стало быть...
Простое платьице в тонкую полоску, перешитое из маменькиного, благо, шить тетушка умела изрядно, а полоска ныне вновь вошла в моду, как и крохотные, перламутром отделанные пуговички, ставшие единственным украшением оного платья.
- Ох, Лиска, - тетушка самолично расправила складочки и головой покачала. - Опять ты непотребное задумала.
- Почему непотребное?
Непотребной свою работу Лисавета как раз не считала. Она ж писала правду и только правду, а что эта правда столь неприглядна получалась, так... не Лисаветы же в том, право слово, вина!
- Вышла бы ты замуж, - вновь вздохнула тетушка.
Лисавета, может, и вышла бы, да... за кого?
Нельзя в деле столь серьезном и вправду всерьез рассматривать кандидатуру Фомы Ильича, почтенного купца второй гильдии пятидесяти трех лет от роду, дважды овдовевшего, причем при обстоятельствах, как по мнению Лисаветы, весьма подозрительного толку.
И да, Фома Ильич был весьма состоятелен и намекать изволил, что, ставши его супругой, Лисавета ни в чем нужды знать не будет, да только... не в одних деньгах счастье. Как-тоне хотелось Лисавете остаток дней провести в отдаленном поместье, где Фома Ильич и хозяин, и царь, и жрец, и все-то в полной его власти. А властвовать он привык, да...
...помнится, того мальчишку-газетчика, которому вздумалось перед почтенным купцом дорогу перебежать, от души плетью перетянул, не задумываясь, и дурного в том не видел.
Лизавета покачала головой.