— Посчитал, что этот факт не имеет особого значения.
— И много у Вас таких «незначительных фактов» скрыто от следствия?
— А-алик Па-алыч, да я же…
— Ладно. Где этот рисунок? Я бы хотел на него взглянуть.
— Что Вам это даст?
— Где этот рисунок, Егор Ильич?
— Он в соседнем боксе.
— Что он там делает?
— Понимаете… Этот рисунок Ольга подарила своей соседке из пятого бокса.
— Подарила? Вы же сказали, что всякие контакты…
— Внешние связи — да, запрещены. Но контакты внутри комплекса не возбраняются. Пациенты могут встречаться, например, во время прогулки. Здесь же не карцер. Полное одиночество не идёт им на пользу. Люди должны общаться. Разумеется, всё проходит под бдительным контролем санитаров.
— И о чём же они общались? — заинтересовался Алик.
— О чём могут общаться два аутиста? Они просто сидели рядышком, ну-у, когда Вершинина ещё ходила, и мы выводили её на прогулку во внутренний дворик. Девочки не разговаривали друг с другом, но их явно что-то сближало. Аня была первой, к кому Оля начала тянуться. Мы не препятствовали этому, надеясь, что их дружба поможет Оле справиться с недугом.
— Значит Вершинина подарила своей соседке рисунок в знак дружбы?
— Да. Она взяла рисунок с собой на прогулку и молча передала его Ане. И та приняла. Мы заказали специальную рамочку, вставили картинку туда, и теперь она стоит у Ани на тумбочке, возле кровати.
— Я бы всё равно хотел посмотреть на этот рисунок. Чуть позже. Это возможно?
— Конечно.
Алик подошёл к кровати пациентки, тихо вздохнул и присел на стул.
— Здравствуйте, Ольга.
Ни один мускул не дёрнулся на восковом лице Вершининой. Она лежала словно кукла. О том, что девушка до сих пор жива, можно было догадаться лишь по редко моргающим векам.
— Я — следователь Федеральной Службы Безопасности. Лейтенант Дементьев. Алик Павлович. Я уполномочен заниматься Вашим делом. Вы меня слышите? Ольга?
— Она Вас прекрасно слышит, — ответил за неё доктор. — Но ответить не может. Я же говорил. Вы не первый, кто пытался её допрашивать.