— Извините, — та вернулась к своему занятию, бормоча. — Да что же эт… К-какие у тебя ногтищи, жуть…
— Вы с Ольгой подруги, верно? — спросил Алик у Ани.
Та медленно, словно в полусне, помотала головой.
— Значит, Вы просто ей понравились, — он поставил рамку на место. — Если она подарила Вам такую красивую картинку.
Затем, следователь поднял глаза на стену и, с удивлением, окликнул доктора, — Егор Ильич, а это что за художество?
На стене висела картина с изображением какого-то непонятного, человекообразного существа. В художественной стилистике без труда угадывалось творчество индейцев доколумбовой эпохи.
— Это — Ицпапалотль, — ответил доктор. — Обсидиановая бабочка. Богиня судьбы у ацтеков. Изображалась, как женщина с когтями ягуара.
— Если я неплохо разбираюсь в цветах, то Вы — Егор Ильич, неплохо разбираетесь в культуре Древней Мезоамерики, — усмехнулся Алик.
— Нет, ну что Вы! — тихо рассмеялся доктор. — Абсолютно не разбираюсь. О том, что изображено на картине, мне рассказал тот, кто её передал. Профессор Ильин. Анин отец. Вот он-то в этих индейцах действительно разбирается лучше всех.
— А зачем он её передал? Картина странная. Я бы даже сказал, немного пугающая. Зачем она здесь?
— Ну, для Вас она, может быть, и пугающая. А пациентке нравится. Это её любимая картина. С самого рождения. Раньше она висела у неё дома, а когда её определили в наше учреждение, для лучшей адаптации принесли сюда и картину. Глядя на неё, девочка успокаивается. Она напоминает ей родной дом.
— О вкусах, конечно, не спорят, — разглядывая картину, произнёс Алик. — Но выглядит эта «бабочка» уж больно угрожающе.
— Это была жестокая и кровожадная богиня. Как, впрочем, и все ацтекские божества. Ей приносили человеческие жертвы.
— Жуть какая, — не выдержала Марина. — По-мне, так даже хорошо, что этих ацтеков в своё время британцы вырезали под корень.
— Ну, во-первых, не британцы, а испанцы, — строго ответил доктор. — А во-вторых, не кажется ли Вам, голубушка, что подобными высказываниями Вы поощряете геноцид целого народа?
— Да как можно их жалеть? — не унималась няня. — Вы кино про них видели? Они же у живых людей сердца вырезали, на верхушках своих проклятущих пирамид! Туда им и дорога, людоедам!
Егор Ильич лишь печально вздохнул, виновато взглянув на Алика. Но тот был увлечён своими мыслями и абсолютно не думал о судьбе истреблённых ацтеков.
— А что за инцидент с поджогом? — спросил он.
— С поджогом? А-а, Вы про дверь? Был неприятный случай, связанный с нашей бывшей сотрудницей. До сих пор не могу понять, как такое могло произойти? У неё внезапно произошёл срыв и… — доктор долго подбирал слова.
— Срыв? — «подтолкнул» его к ответу Дементьев.
— Д-да. Работа у нас, сами понимаете, не из лёгких. Многие не выдерживают. Хоть мы и стараемся отбирать морально устойчивых.
— Морально устойчивых? — сверлил его взглядом Алик. — А эта девушка, Марина, тоже прошла отбор? Да, Марина?