— Нет, — сказала я, ощутив его мысли. — Нет, Ревик… это ничего не меняет.
В его глазах полыхнула злость, но его рука лишь сжалась ещё крепче.
Он впился в мои губы, углубляя поцелуй, как только я ответила. Его ладони стиснули мою кожу, и он снова начал играть с моим светом, пока я не застонала ему в рот. Затем я уже раздевала его, неловко теребя запонки на белой рубашке под смокингом. Его боль усилилась, как только он осознал, что я делаю. Я видела, как он прикрыл глаза, а затем принялся стягивать лямку платья. Я посмотрела на его тело, стащив рубашку и пиджак с его плеч, пытаясь осознать перемены в нём, в том, как выглядела его грудь.
Затем он уже поднимал меня на руки, отбрасывая платье в сторону и принимаясь расстёгивать свои брюки. Я начала помогать ему, но он не ждал меня.
Отпихнув мои руки, он дёрнул ширинку и высвободил свой член, затем тут же сдвинул мои кружевные трусики, чтобы войти в меня.
Он помедлил… ровно настолько, чтобы скользнуть в меня пальцами и ахнуть мне в шею, ощутив, насколько я готова для него.
Мой разум опять попытался отключиться, отрицать, что я делаю.
Он убрал руку, стиснул мои волосы. Все его мышцы напряглись, пока он всматривался в моё лицо.
Затем он с силой вошёл в меня.
На протяжении долгого мгновения мы оба не шевелились.
Он издал низкий звук, почти полный мольбы.
В этот самый момент я ощутила его.
Я ощутила Ревика — того, кого я всё ещё невольно считала настоящим Ревиком — и это до такой степени застало меня врасплох, что я закричала в голос, обхватив его за шею. Я вновь ощутила его, ещё сильнее, и задохнулась. Я не сразу распознала в этом звуке рыдание, сдерживаемое так долго, что я просто не могла его выпустить. Я была настолько не готова ощутить его, особенно когда он находился во мне.
Я не смогла контролировать себя, когда это присутствие никуда не делось.
Он вдолбился в меня так глубоко, как только мог, и мои пальцы сжались в его волосах.
Он не ушёл. Он оставался со мной… вместе с мальчиком, проблесками всех троих. Но я держалась именно за его проблески, хваталась за него в их коллективном свете, как одержимая гналась за этой ниточкой, чувствуя, как мой свет открывается для него.
Я услышала его в его голосе, когда он застонал.
— Элли… боги, Элли, я скучал по тебе. Я так сильно по тебе скучал…
— Детка, — я ощутила слезы, навернувшиеся на глаза. — Я люблю тебя…
Его боль едва не раскроила меня надвое.
Тот глубокий завиток света вновь нашёл меня. Перед глазами всё опять померкло.
Когда я пришла в себя, его свет всё ещё окутывал меня, вплетался с таким собственничеством, что я ничего не видела перед собой. Он вновь вошёл в меня, и всё его лицо изменилось, когда я стиснула его плечи, принимаясь двигаться вместе с ним, используя свой вес, руки и ноги. Та другая часть его члена удлинилась во мне — чужеродная, видящая часть, к которой я всё ещё не до конца привыкла… и я опять закричала, крепче обхватывая его ногами.