Ещё до того, как я услышала его голос.
— Ты ведь не возражаешь, не так ли, брат? — сказал он Гаренше.
Моё сердце подскочило к горлу.
Выгнув шею, я посмотрела в глаза Гаренше. Даже если бы я ещё не знала, кто меня держит, глаза другого видящего сказали мне всё необходимое. Более худая рука обвилась вокруг меня, длинные пальцы приласкали голую кожу поясницы, которая почти полностью открывалась в вырезе платья. Он крепче вжался в меня, и я прерывисто втянула воздух.
Я неохотно подняла взгляд.
Бледные, похожие на хрусталь глаза смотрели на меня с лица, которое я знала так хорошо, что это меня шокировало.
Он даже не потрудился надеть маскировку.
Я могла лишь смотреть на него, видя пытливость в выражении его лица, лёгкую улыбку на тонких губах. Его стеклянные глаза не отражали эту улыбку. Как и пальцы, впивавшиеся в мою спину. Внезапно он показался мне невероятно высоким, хотя я знала, что со времени нашей последней встречи во плоти я подросла больше чем на дюйм.
Вопреки угловатости его лица, он тоже набрал вес с того момента, когда я видела его в последний раз. Более того, не помню, чтобы его плечи были такими широкими, а грудь — такой огромной. Я никогда не видела его таким даже в тех образах, которые помнила по Барьеру.
Он выглядел так, словно занимался поднятием тяжестей. Усиленно занимался.
Я обернулась на Гаренше, внезапно почувствовав себя беспомощной.
Затем до меня дошло. Я боялась за него.
Не за Гаренше — за Ревика.
— Не стоит, любимая, — пробормотал он. Боль скользнула по его свету. Я ощутила, как она усиливается одновременно с моим беспокойством за него. Он уже начинал затвердевать, прижимаясь ко мне. Его пальцы ласкали мою спину. — Ты меня знаешь. Я пришёл подготовленным.
Ощутив моё напряжение, он стиснул меня ещё крепче.
— Не беспокойся. Я бы никогда не подверг тебя опасности, дражайшая.
Его губы скользнули по моему виску, но взгляд продолжал наблюдать за залом, где, несомненно, уже назревала знатная шумиха. До меня дошло, что я должна слышать всё это через Барьер, но когда Ревик находился так близко ко мне, я могла чувствовать только его.
Я всё ещё не сумела выдавить ни слова.
Однако мои ноги следовали за ним, двигаясь с лёгкостью, которая нервировала меня — настолько естественным всё ощущалось. Я осознала, что если бы год назад кто-нибудь сказал мне, что Ревик умеет танцевать, возможно, я бы не поверила. Как минимум, я бы посчитала эту мысль смешной.
Теперь она не казалась мне смешной.
Его ноги двигались более плавно, чем у Гаренше, но он как будто вкладывал больше веса в свои шаги, наклоняясь ко мне. Пока он вёл меня по полу из светлого дерева, в нём сохранялась та же грация, которую я помнила по его манере драться.
Я также ощущала там намерение.