Народ взволновался. Казалось, все врачи перебывали в Альказаре, но при этом воззвании нашлось еще много врачей. Явился один врач с африканскаго берега, явился один Еврей, затем один христианин из Кастилии. Но из них тоже никто не помог.
Саида была уже едва жива, лежала без движения, без слов, и только ея красивые синие глаза казались живыми — еще в них только задержалась душа, отлетающая от тела.
Однажды среди пламеннаго июньскаго дня, когда все живое от человека до насекомаго пряталось от жгучих лучей солнца и задыхалось от раскаленнаго воздуха, вдруг с горизонта показалась темная полоса, и стала надвигаться и чернеть. Это была грозовая туча.
Через час все небо заволокло страшною непроницаемою тучей, которая повисла над всею окрестностью. Вдали гудели раскаты грома и сверкала молния. А над самою столицей калифата и над Альказаром стояла почти полночная тьма. Никогда еще такой страшной тьмы не наступало среди дня. При этом полное затишье воцарилось повсюду. Каждый листок на дереве, казалось, оробел и притаился.
И среди этой тьмы и затишья вошел в город и двинулся по одной из крайних улиц чудный человек в снежно-белой одежде страннаго покроя. Простое белое покрывало окутывало тело и было перекинуто через плечо. Сзади одежда эта слегка волочилась по земле. Светлое лицо его, обнаженная голова с русыми, длинными кудрями, разсыпанными но плечам, небольшая раздвоенная борода, и ясныя очи, отражающия какое-то сияние — все таинственно дивно было в нем.
Народ, видевший его, невольно сторонился, молча и боязливо жался к стенам домов и трепетно взирал на него. Он невидимыми шагами двигался по улице прямо к Альказару, будто не шел, а тихо несся…
И вдруг сплошную черную тучу прорезал яркий луч солнца и скользнул вниз, но осветил только этого одного человека. Он один ослепытельно сияющий среди окрестной тьмы — был чудом. Ужас проник в сердца и многие не могли вынести его вида и падали ниц.
Он поднялся, но не шагами, а тихо скользя по большой мраморной лестнице Альказара, миновал все горницы и безшумно явился около ложа, где была недвижно распростерта умирающая дочь калифа. Он приблизился к ней, коснулся рукой ея головы и вымолвил:
— Встань и ходи!.. Вера твоя спасла тебя…
Саида затрепетала, улыбнулась, осенила себя христианским знамением и поднялась с ложа смерти, здоровая, цветущая как когда-то… Прежняя Саида, красавица и счастливица.
Обезумевший от восторженнаго счастья Абен-Серрах приблизился к неведомому чудному человеку и воскликнул:
— Кто ты, о дивный муж?!
— Я врач из Іудеи…
— Тебе, по обету моему, отдаю половину моего царства.
— Царство мое не от мира сего. Я послан Богом во славу Его исцелить твою дочь.
И тою же невидимою тихою походкой вышел из Альказара и из города этот чудный человек. И так же сопутствовал ему, идя над ним и освещая его сквозь черную тучу, — один ярко сияющий солнечный луч.
Саида осталась жить на свете, но калиф все-таки потерял свою любимую дочь. Юная Мавританка после беседы с отцом, которая осталась для всех тайною, покинула Альказар и калифат и исчезла безследно.
Вскоре после этого в столице калифата появился юный Мавр, немного странно произносивший арабския слова, якобы от прирожденнаго косноязычия. Он всячески старался проникнуть в Альказар, хотя бы простым служителем, но разспрашивая обитателей, он узнал одну весть. А когда узнал ее, то упал без чувств на том месте, где стоял.
Это был Алонзо рыцарь, который из-за страстной любви к Мавританке обучился арабскому языку и надел одежду, которую прежде презирал.
Он пришел сюда с тем, чтобы во всем признаться самому калифу и, будучи сам царственнаго происхождения, просить руку и сердце его дочери.
За это он хотел принести такую страшную жертву, о которой до той поры никто никогда не слыхал. Он решался перейти в магометанство.
Известие, что красавица Мавританка уже не обитает в Альказаре, что она умерла и, как бы воскреснув вновь, исчезла с лица земли, поразило рыцаря чуть не на смерть.