Королева струхнула не на шутку; ей даже жарко вдруг стало и потом в холод бросило, так что она тут-же ослабла и побледнела.
— Видите, говорит Гомес. — Начинается…
— Батюшки, светы! завыла королева. — И на кой прах я здоровая в постель ложилась. Холеру в голове належала талько.
— Вон, вон оно! говорит Гомес королю. — Начинается!.. Слышите, уверяет мамаша теперь, что здоровая легла. Начинается.
— Берешься-ли ты вылечить? спрашивает король.
— Разумеется, берусь и вылечу. Не вылечу, вы меня казнить прикажите… Вот что!
— Все наши доктора берутся вылечить, говорят, что это пустяки, да уж я по старой памяти…
— Знаю, слышал уж! Вы не повторяйте по два раза тоже самое. Казните меня на площади, коли не вылечу. Сейчас пойду домой за лекарством и через три дня вылечу.
Гомес отправился домой. Во всей столице и во всей Испании пошел говор о том, что у королевы холера, да еще в голове, и что Гомес — не даром великий медик — и из головы взялся выгнать холеру.
Гомес между тем дома стал стряпать лекарство. Взял котел, наклал туда всякой травы, потом в разных овощных лавочках накупил всякой дряни. И что не принесут, все валит в котел. Валит, варит да мешает, мешает, валит да варит. Человек до ста набралось глядеть на его стряпню и только ахают его учености. И крапивы-то он наклал, и репейнику навалил, и сальных свеч фунт положил, и орехов подсыпал, и ворону жареную нарезал и туда ж бултыхнул.
Пришел какой-то доктор к нему, тоже удивляется и ахает.
— Дон Гомес, говорит он вдруг, — а про царя всех порошков вы забыли!
— Какой такой царь порошков?
— А персидский-то! Или, думаете, не надо?!
— Надо! Надо! говорит Гомес. — Побегите, принесите.
Тот живо сбегал и принес целый пуд.
Гомес взял и туда же вывалил.
— Вот так лекарство! похваляется пред народом Гомес. — Стоял свет и будет стоять, а такого лекарства не составит никто.
— Да ведь и болезнь тоже такая, что стоял свет и будет стоять, а холеры в голове ни у кого не приключится! говорит народ. (А известно, что глас народа — глас Божий).
Сварил Гомес лекарство, розлил на бутылки, взял дюжину с собой и поехал во дворец. Смотрит он, королева лежит на постели — еще бледней и слабей.
— Гомес, говорит она. — Холера у меня из головы, видно, ушла.
— А что?