— Вы такой романтик, генерал Уиндстрайкер.
Когда он усмехнулся, его грудь волнительным образом задела мою.
Моя улыбка померкла.
— Но почему этот загадочный кто-то захотел, чтобы мы встретились?
— Я не знаю.
Я постаралась обдумать это.
— Фарис сказал, что ты погряз в этом по уши. Но ты даже не знаешь, что именно происходит.
— Фарис сеет разлад. Он рассоривает людей, как показали наши недавние тренировки, — напомнил мне Неро.
Едва ли я нуждалась в напоминании. На испытаниях тех тренировок Фарис не просто настроил ангелов и солдат Легиона друг против друга; он разоблачил секреты других богов и тоже обратил их друг против друга.
— Верно, — сказала я. — Но это кажется чем-то иным. Это не похоже на дело рук Фариса. Ты действительно питал ко мне нетипичный интерес. Фарис прав на этот счёт. Мы оба играем в эту игру; просто мы не знаем, что это за игра. А Фарис знает.
— Ты не можешь просто верить всему, что слетает с его губ, Леда. Все его слова тщательно выверены, чтобы манипулировать всеми.
— О, я знаю, — я рассмеялась. — Я прекрасно знаю, каков Фарис. Ему нравится владеть всеми кусочками головоломки, и он замышляет и строит планы, пока не заполучит все. Он манипулирует всеми. Но в эту игру могут играть двое. Я узнаю, что ему известно.
Неро посмотрел на меня, и в его глазах пульсировала гордость.
— Полагаю, Бог Божественной Армии встретил ровню в твоём лице.
— О, даже не сомневайся, — объявила я. — Фарис, я иду за тобой.
В дверь квартиры постучали.
Я нахмурилась.
— Вот это быстрый ответ на мой вызов.
— Это не Фарис, — сообщил мне Неро.
Он прав. Фарис не утруждался дверьми — или стуком в них, если уж на то пошло.
Неро подошёл к двери и открыл её. На пороге стоял Харкер. Два ангела обменялись многозначительными взглядами, затем Неро шагнул в сторону. Харкер вошёл в гостиную, и его взгляд остановился на мне — а точнее, на моих крыльях. Как и мои волосы, мои крылья меняли цвет, отражая мою магию и настроение. В настоящий момент они были белого оттенка слоновой кости с тёмно-розовыми кончиками, словно я макнула их в ведро с краской.
— Пандора, ты прямо бело-розовое видение с ангельскими крыльями, — сказал мне Харкер.