Несмотря на весь своей рационализм, Габриелл не могла пожаловаться на отсутствие интуиции.
— Твое состояние связано с черноглазым родственником? — спросила она. — А галлюцинации у тебя продолжаются?
Вера довольно долго молчала, прежде чем ответить.
— Отчасти.
Она сама не знала, на какой вопрос ответила, но Габриели проявила упорство.
— Они опять случались? Твои галлюцинации, я имею в виду?
Вере не хотелось говорить об этом, но утаивать правду было глупо, да и Габриелл все равно уже догадалась.
— Два раза были, — неохотно проговорила Вера. — Последняя — больше недели назад. Надеюсь, она последняя.
Габриелл выразила ту же надежду.
— Как только вернешься, сразу пойдешь к врачу, — твердо сказала она. — Впрочем, ты можешь обратиться к врачу и в Италии, если собираешься пробыть там долго. Ладно, не принимай близко к сердцу. Ешь побольше. И отдыхай.
— Обязательно, — пообещала Вера.
Едва она положила трубку, как в комнату вошел Нино и обнял ее.
— Какое счастье, что Бог послал мне тебя, дорогая. Ты как тихая гавань в бурном море.
Вера подумала, что она и Джулио, скорее, центр скандалов, вспыхивающих между членами семьи Манчини. Но она знала, что ее и Нино с каждым часом связывают все более крепкие узы.
Официальная церемония похорон Лоренцо Амадео Манчини, автомобильного магната, знаменитого спортивными машинами и богатством, вечно привлекавшего папарацци своей необычной личностью и бесчисленными любовными приключениями, состоялась в кафедральном соборе в Турине, известном как Собор Святой Плащаницы.
Все утро шел дождь, и небо заволокли свинцовые тучи. Когда процессия подошла к собору, дождь зарядил снова, и повсюду открылись черные зонтики, словно цветы, запечатленные на пленке замедленной съемкой.
Тяжелый запах пыли, елея, выращенных в теплицах цветов и мрачный интерьер собора усугубляли ощущение трагедии. Вера ждала мощного потока желающих попрощаться с ее покойным свекром, однако такого она и представить не могла. Политики, бизнесмены, чиновники всех рангов как будто потеснили рабочих с заводов Манчини и владельцев вилл, соседствовавших с виллой Воглиа. Чтобы предотвратить возможные неприятности, все входы в собор охраняли полицейские. Тем не менее, членам семьи пришлось пройти сквозь строй репортеров, фотографов и телевизионщиков, когда они покинули свои лимузины.
Сильвана, Винсенто и их сын Пьетро с очевидным возмущением заняли место во втором ряду. Сидя рядом с Виолой впереди всех, Вера чувствовала на своей спине острый как бритва, ревнивый взгляд Сильваны. Нино и Мария попросили меня сесть тут, мысленно оправдывалась Вера. Не могла же я ради тебя обидеть их.
Опираясь на Нино, старшая синьора Манчини смотрела прямо перед собой, но ее глаза были словно окна с закрытыми ставнями. Она как будто набиралась сил от Нино и от Джулио, которого усадила по правую руку от себя. В черном костюмчике с крохотным галстуком, срочно заказанном портному Нино в Милане, маленький сын Веры был молчалив, печален и послушен. Его светлые волосы блестели в лучах солнца, проникавших в узкие окна собора, как ангельский нимб.
Сразу после смерти Лоренцо ей пришлось ответить на множество вопросов мальчика.
— Он с твоим папой в раю, — сказала она. — Пока они жили на земле, то ссорились, а теперь дружат. В раю очень хорошо.
Джулио, нахмурившись, обдумал ее слова.