И то, что вокруг меня плетутся интриги, в которых я не разбираюсь, не участвую, не знаю даже, кто поставил на меня, а кто – против. Я – пешка. Причем, я даже не понимаю, пешка ли я, которую выдвигают в дамки, чтобы потом ею манипулировать, или пешка, которую хотят подставить, чтобы в дамки вышел кто-то другой.
Сначала Рикиши вел меня привычной дорогой, как будто в библиотеку, а потом вдруг резко свернул в какую-то потайную дверь, и мы покрались темными коридорами, по которым никогда до этого не ходили. Мой сопровождающий шел, постоянно оглядываясь, прислушиваясь… Пару раз дергал меня на себя и прижимал к стенке. Я не вырывалась и не задавала дурацких вопросов. Просто, или быстро шла, или замирала и старалась даже не дышать.
Наконец, мы остановились у одной из двойных дверей, и Рикиши постучал.
- Войдите, - прозвучал женский, абсолютно мне незнакомый голос, и меня быстро затащили в большую залу. Единственное, что я успела разглядеть, это то, что все было в голубых тонах, и это не спальня. Но и не столовая, – стола не было. Скорее комната отдыха, огромная такая… С диванами и креслами вдоль стен, картинами и статуями… А в центре комнаты стояла леди Марими.
Рикиши сразу же опустился на колени, прямо возле двери, и застыл, уставившись в пол. Я же, придя в себя от неожиданности, изобразила местный поклон низший аристократической ветки – верхней: прижала левую руку к груди и склонила голову.
- Что привело тебя ко мне? – у леди Марими и голос был какой-то неживой, чем-то напоминающий звон хрусталя.
Я вопросительно посмотрела на Рикиши. Меня сюда привело не что-то, а кто-то, но этот кто-то стоял на коленях и старательно делал вид, что его тут нет. Вздохнув, я поняла, что отмазываться придется самостоятельно.
- Я хочу понять, в какой игре меня используют, а еще познакомиться с Алисой.
- Хорошие желания, похвальные, - прозвенела Марими. – Про интригу я тебе ничего рассказывать не буду, она тебя не касается…
- Как это «не касается»?! – возмутилась я до глубины души. – Очень даже касается…
- Когда взрослые играют, дети не должны мешаться под ногами, - и пока я хватала ртом воздух от возмущения, потому что меня уже давно никто не называл ребенком, эта старушка продолжила: - Не волнуйся, если ты оправдаешь мои надежды, я о тебе позабочусь.
Успокоила!.. Позаботится так, как она считает нужным? Мне тридцать с лишним лет, и я давно уже самостоятельный и полноценный член общества. И не важно, что кто-то вдруг резко захотел выдернуть меня из одного общества в другое. Я не позволю, чтобы ко мне относились как к несмышленому малышу!
Женщина изучала меня, даже не скрываясь, оглядывала с ног до головы, наблюдала и… улыбалась. Раздражающе-покровительственно. Свысока.
Я глубоко выдохнула и попыталась успокоиться. Учитывая то, что Марими старше Сонолы, которой триста двадцать восемь, если я правильно запомнила… То я, в свои тридцать два, для нее действительно ребенок. Тем более, я в этом мире недавно и знаю его только по учебникам. И вообще не стоит портить хорошее впечатление.
- Успокоилась? – с исследовательским интересом в голосе поинтересовалась моя собеседница. – Эмоции надо научиться прятать, иначе в академии не выживешь. О том, чтобы ты до нее дожила, я позабочусь. А вот выживание там будет целиком на тебе.
Звучит не слишком оптимистично…
- А если я не хочу в эту вашу академию? Если я домой хочу?
Идеально очерченная бровь чуть приподнялась вверх, едва заметно, и женщина внимательно посмотрела сначала на меня, потом на Рикиши, потом снова на меня.
- Ах, да… по условиям спора я не должна тебе говорить, - Марими подняла глаза к потолку и потом снова стрельнула ими в мою сторону. – Так что давай сделаем вид, что разговора про твой дом не было.
Я тихо выругалась, едва слышно, но женщина все равно рассмеялась:
- Какая интересная комбинация слов. Надо будет запомнить. А теперь иди обратно, уже пора спать…
- Вы мне так и не ответили про Алису! – хорошо, про дом и спор я попробую из Рикиши выбить, но явилась я сюда с определенной целью и запутать себя не дам.