Голос Ольги Викторовны окреп, прозвенел сталью. И муж положил ладонь на ее локоть.
– Олечка, не переживай. Думаю, эти особы сами себя наказали.
– А ты представь, какое это наказание для их родителей – вырастить подобных мерзавок? Вот уж воистину – кровь сказывается, и сразу видно, кто правнучка графини, хоть и обедневшей, а кто правнучка свинарки.
Намек был понят. На трех девушек в гостиной стало меньше, и насколько понимала Ольга Викторовна, эти дамы надолго испортили себе репутацию. И все равно – дряни.
Поделом. Вот уж воистину – стервы, аккурат по словарю Даля, в изначальном смысле. Куча падали у дороги.
Малена рыдала в четыре ручья. И сама не знала, кого оплакивает.
Прапрадеда? Прабабку? Маленькую девочку, которая заболела тифом? Купца, который кутил и гулял, построил роскошный особняк и ворочал миллионами, а потом бросил все и остался здесь, на смерть, с маленькой девочкой?
Бабушку, которая так ничего и не узнала?
Свою влюбленность в Антона, которая приказала сегодня долго жить?
Подругу, которая…
– Тильда?
– Я здесь, Малечка. Я с тобой. Спасибо тебе, родная…
И слезы хлынули еще сильнее. Уже от обеих девушек.
Давид почти силком втянул Малену в одну из комнат и толкнул на диван.
– Сядь, успокойся…
Ага, с тем же успехом можно было затыкать салфеточкой Ниагарский водопад. Мужчина понял, что увещевания бесполезны, плюнул, да и присел рядом, обняв Малену за плечи. Погладил по волосам.
– Все будет хорошо, Малена. Я тебе обещаю, все будет хорошо.
Дверь не скрипнула, в этом доме их отлично смазывали.
– Я тут принесла кое-что…
Нателла несла поднос, на котором была миска с ледяными кубиками, графин с водой и стакан. Ну и так, по мелочи. Салфетки, влажное полотенце, валерьянка…
– Малечка, вот, попей воды.
– Б-благод-дарю…