– Кто пустил сюда эту грязь?
Здесь и сейчас, ваша светлость. Вам выбирать…
Малена выпрямляется еще сильнее, хотя казалось бы, куда уж.
– Господин Асатиани, эта женщина когда-то дала мне жизнь. Ради уважения ко мне, если вы его испытываете, не унижайте ее еще больше, чем это сделали ваши подруги.
Раздается громкий выдох.
Да, такого местное общество еще не видело. А герцогесса улыбается, печально и понимающе.
– Мы все делаем свой выбор. Выбором моей матери было дать мне жизнь. Связаться с уголовником, уехать за ним, превратиться в… да, превратиться. Моим выбором было учиться, работать, стараться вести достойную жизнь. А выбором нескольких присутствующих здесь дам было потерять человеческое достоинство в попытке отобрать его у других. Не так ли, сударыни?
Взгляд Малены находит последовательно Юлию, Диану, Анжелику…
И те не выдерживают. Краснеют, смущаются… они не привыкли играть в эти игры. Вот склоки, слезы, вопль базарной торговки, а потом и сплетни по углам – это привычно. Это понятно, это даже как-то правильно в их глазах. Но – так?
Теперь с отвращением смотрят уже и на них.
– Дочка? – не понимает ничего Мария Домашкина.
– С вашего позволения, господа, я завершаю эту безобразную сцену, – Малена хотела взять мамашу да хоть за шкирятник и уйти, но судьба распорядилась иначе.
В тишине раздаются торжественные аплодисменты.
Люди расступаются, и Малена видит приближающуюся к ней женщину.
– Ольга Викторовна?
– Добрый вечер, Малена.
Дама-историк, как всегда, очаровательна, ухожена, а на стоимость ее костюмчика можно и половину архива области выкупить. Следом за ней двигается дама неопределенного возраста в простом платье. Униформе?
Да…
– Нина, позаботьтесь об этой женщине, – кивок в сторону окончательно растерявшейся Марии Домашкиной. Та уже поняла, что все идет не так, неправильно, но сообразить ничего не успевает. Служанка – или кто она? – подцепляет женщину под руку.
– Пойдем.
– А…
– Мы пока побудем тут, неподалеку. В комнате для отдыха.