Ну и наплевать! Зато на душе сразу легче. Рид говорил, Симон слушал, и когда маркиз допился до беспамятства, только сочувственно покачал головой. Какое уж тут осуждение?
Перенести на кушетку, укрыть потеплее и пусть спит прямо здесь. Да, и сапоги снять. Торнейский еще придет в себя. Ему просто очень серьезно досталось. Пусть отдохнет.
Сон лечит. Это Симон точно знал. Пусть маркиз отдохнет.
Аллодия, Аланея
На улицу Могильщиков Сарет шел особо и не скрываясь. А чего – или кого ему бояться? Господин сказал, там никого не будет.
Сказалась бабская привычка не говорить одному любовнику о другом. Ластара молчала про Вереша, прекрасно понимая – делить любовницу, к примеру, с принцем господину еще возможно. А с обычным парнем из соседнего дома?
Да никогда.
Потому Ластара и помалкивала и не рассказывала про Вереша, и говорила, что просто нанимает слуг на конкретную работу, а постоянных не держит. Да Вереш и не был слугой.
Другом, компаньоном – да, но не слугой.
Сарет и не знал. И его господин не знал.
А Вереш был дома. И ждал свою подругу.
Когда кто-то взошел на крыльцо, он не удивился. И даже хотел открыть дверь, как мужчина постучится, но тот не стучал. Достал из кармана связку ключей… ключей Ласти!
Вереш сразу это понял. Никому другому они ключи не давали, это их дом, их сердце, их дело. Но – вот? Кто-то явился? Кто-то чужой, посторонний…
И идет он спокойно, а это может значить лишь одно – Ласти ничего не сказала. Значит…
Либо она в плену, либо… мертва.
Сердце пропустило удар.
Ах, Ласти, Ласти! Предупреждал же дурочку! Но предаваться отчаянию было некогда. Враг уже двигался по коридору. И тут Вереша такое бешенство взяло!
Ах ты, сука!!!
Ну хоть одного, но я удавлю!!!
Сарет как раз двигался по коридору, испытывая весьма неприятные чувства. Хорошо Вереш с Ластарой поработали над декорациями, это Матильде после «пещеры ужасов» и голливудских фильмов вольно было смеяться, а местным было реально страшно. Даже Сарету, который ничего не боялся.
И зря.
Не бывает коридора без дверей.