Немцы горохом посыпались из машин, разбегаясь по полю. Сейчас сделают рывок вперед и, укрывшись за склоном небольшого, буквально по пояс, пригорка будут готовиться к атаке. Одна машина осталась чадить в поле, остальные вернулись под прикрытие леса. Первый раунд остался за нами.
Сержант пограничник, с моего молчаливого согласия, подхватив СВТ и подсумок с магазинами, ужом скользнул из окопа в сторону бревенчатой избы. Что ж правильно. Снайпер нам не помешает, пускай и не совсем полноценный, но тут-уж не до жиру. Снимет пару офицеров и то хлеб. Все равно в пехотном окопе во время боя ему делать нечего. Его главное оружие скрытность и незаметность. В хорошем укрытии, да имея несколько позиций, он бы конечно шороху навел, заменив, пожалуй, с десяток обычных красноармейцев, но где здесь нормальные укрытия оборудовать. А на открытой местности и без маскировки, пусть и очень грамотный стрелок со снайперской винтовкой сам превратится в мишень. Не любят снайпера враги и в плен не берут, да и свои не очень жалуют, так как самым эффективным средством борьбы с ним считается артиллерийский или минометный обстрел позиции. А тут уж может всем достаться, поэтому и уходит снайпер «работать» в одиночку.
— Всем взять трофейные карабины, патроны экономим, подвоза не будет! Очередями — только на самых малых дистанциях! Приготовить ручные гранаты! — Начал я отдавать распоряжения, так как противник зашевелился.
Из — за бугра по нам плотно начали колошматить несколько пулеметов. Первый раз я столкнулся с такой тактикой пулеметной стрельбы с закрытых позиций. Раньше от кого-то слышал, что еще в Первую мировую этот способ придумали, но в живую столкнулся с таким впервые. А следом позиции накрыло минометным огнем. Звонко хлопало, то здесь, то там, с визгом летели осколки. Со стороны разрыв 50-мм мины выглядит совсем не зрелищно: небольшое грязно-серое с черным облачко быстро рассеивающегося дыма, без всяких огненных шаров и фонтанов огня. Но от этого опасность меньше не становится. Оно, может, и не эффектно, зато очень эффективно. Со свистом рассекают сейчас воздух сотни мелких, смертельно опасных осколков. Но ведь в эту игру можно играть и в вдвоем. В трофеи нам досталась пара ротных минометов, по штату положенных у немцев в каждом взводе. Полуметровая труба, диаметром пять сантиметров на квадратном поддоне-подставке, ему даже позиции оборудовать не нужно. Килограммовую мину, он может отправить на дистанцию до 500 метров. К счастью у нас нашлись специалисты, которые могли с ним управляться. И сейчас немцев накрыла ответочка. В отличии от нас в поле спрятаться не где, соответственно наш огонь оказался эффективнее. Что бы избежать потери фрицы поднялись в атаку. Поперли густо, и главное грамотно сволочи. Короткими перебежками, прикрывая друг друга, подавляя дружными залпами наши огневые точки. А тут еще и их недобитые камрады на правом фланге зашевелились, в попытке поддержать атаку. Но там их ручной пулемет при поддержке десяти бойцов удержит, очень уж для наступления позиция неудобная. А вот по фронту тяжело пришлось. Когда сблизились до ста метров, пришлось их гранатами останавливать и за автоматы браться. Враг отошел, унося раненых. Казалось, что мы его значительно потрепали, но осматривая поле, насчитал чуть больше двух десятков неподвижных тел. У нас тоже народу значительно убавилось, в строю остался неполный взвод. Всех раненых я отправил к реке, пусть берут наши лодки и сплавляются вниз по реке, там их наверняка подберут. А река, с этого поля, не просматривается, так, что прорвутся. Самим придется уходить на оставшихся в деревне «Шкоде» и полуторке через мост на другую сторону реки. Придется правда пару километров на виду у фрицев помаячить, но другого выхода нет. Удар во фланг мы сорвали, но противник не успокоился и пошел в обход пруда и болотца. Минут через сорок он завершит маневр и через деревню, выйдет нам в тыл, повторив наш утренний маршрут.
А пока у нас передышка, которую нужно использовать с умом и по максимуму. Дал команду растащить все оставшиеся боеприпасы по позициям, и набить все имеющиеся магазины и ленты к пулемету. К сожалению, боеприпасы к автоматам опять подошли к концу, уж очень настырным был противник. Сидя на дне окопа, я набиваю магазины последними патронами. Еще две пачки по шестнадцать штук отдал бойцу-пограничнику. Из-за закопченного лица даже не понял кому из них.
— Товарищ капитан, — окликает меня кто-то из бойцов.
Встаю, что бы узнать, зачем понадобился. Как только открываю рот для вопроса, прямо перед бруствером поднимается куст разрыва. Меня, словно пушинку, отбрасывает в сторону и густо присыпает комьями земли. Ни черта себе! Это что ж такое было? Отплевываясь, опять поднимаюсь.
— Танки! — слышен чей-то голос сквозь ватную заложенность в ушах.
Танки это очень плохо, нам не чего им противопоставить. Только у меня всего две кумулятивных гранаты имеется, но вот дадут ли мне возможность ими воспользоваться. Лучший вариант бить в борт или корму, но почему-то мне кажется, что они вряд ли их подставят.
Слегка приподнимаюсь над бруствером окопа, точно — танки. Один вполне себе приличный — «троечка», ранней модификации, а второй что-то чешское со сдвоенной мелкокалиберной автоматической пушкой. Мелкокалиберная-то она мелкокалиберная, но нам и такой за глаза хватит. Одной очередью был по бревнышку раскатан дом, стоявший на окраине. Только, что все было хорошо, атаку отбили, раненых эвакуировали, к отходу готовились, и вот вам здрасте — танки. Всего два, но нам и их за глаза хватит. На дистанции в три сотни метров они нас тут за пару минут с землей перемешают. А нам и огрызнуться толком нечем. Обидно, а ведь неплохо повоевали, и отходить сейчас бессмысленно, вцепятся в загривок, не стряхнешь. Что делать то? Сейчас они фугасными по нашим позициям пройдут и все. Нам много-то и не нужно, чисто для верности два десятка, а потом только и останется не спеша до нас пешком прогуляться и неспешно, позевывая и почесываясь, тяжелораненых добить. Что они уже не раз и проделывали. Ну что же: «Последний бой он трудный самый». Из брезентовой сумки достаю надкалиберные кумулятивные выстрелы. Один выкладываю перед собой на бруствер, второй вставляю в ствол «штурмпистоля». Какой же он маленький по сравнению с выстрелом к РПГ, по привычке сунулся было скрутить колпачок со взрывателя, да потом спохватился: «Граната не той системы». Еще один близкий разрыв заставляет теснее прижаться к стенке окопа и пригнуться ниже. Ну, ни чего, сейчас вы получите, только ближе подойдите.
Со стороны соседнего опорного пункта, до которого от нас метров четыреста, точно в борт «троечки» устремляется снаряд, оставляя едва видимый дымный след. Есть попадание!
— Ура — кричим мы во все горло, не стесняясь эмоций. Молодцы, красавцы! Подняли перевернутое орудие, нашли наводчика, смогли зарядить и выстрелить.
Танк вздрагивает и на секунду замирает. Потом резко дергается вперед и начинает разворачиваться в сторону наглой пушчонки. Над окопом проносится вздох разочарования. Дернувшись пару раз, машина замирает, но ее пушка продолжает разворот в сторону расчета. Второй танк, резко ускоряясь, вырывается вперед. Пройдясь пушечными и пулеметными очередями у нас над головой, он делает доворот, с целью оказать помощь старшему товарищу и подставляет мне борт. Дистанция предельная, и молясь всем святым, я нажимаю на спуск. На заключительном этапе полета, граната отчетливо видна. Поэтому попадание я отмечаю четко. Да это и по самому танку заметно. Он замирает и начинает дымить. Сначала еле заметно, но с каждой секундой все сильнее. Из экипажа спасается только водитель-механик, который петляя, бежит назад. Пехота бодро трусившая, под защитой брони останавливается. Наш, замерший было пулемет, начинает работать длинными очередями.
Первый танк выигрывает дуэль у орудийного расчета, накрывая их позицию со второго выстрела. Потеряв подвижность, он остается грозным противником. Понимая это, пехота залегла, дожидаясь, когда будет подавлен наш пулемет. Ждать этого нельзя, пускай кумулятивной гранатой я до него не достану, но что мешает мне использовать обыкновенные фугасные. Броню они не пробьют, но нервы экипажу потреплют, а там глядишь, и подожгут что-нибудь. Просто так сидеть и ждать когда нас накроет его пушка не в моготу. А экипаж не торопится, медленно наводя ствол на амбразуру нашего ДОТа. Расчет пулемета уже перебрался в окоп, понимая все безнадежность ситуации. Удерживать позиции дальше нет смысла, и я даю команду приготовиться к отходу.
На месте нашего ДОТа вздымается и рушится внутрь земля. Поднявшуюся было пехоту, прижимает к земле ручной пулемет с нашего правого фланга и нечастый ружейный огонь. Я стреляю по броне уже второй фугасной гранатой, причем без всякого эффекта. Оглянувшись, вижу, что раненых заносят за крайние дома, и даю отмашку на отход.
На последок, практически не целясь, отправляю последний выстрел в эту стальную махину, больше рассчитывая на то, что осколками посечет пехоту. Сделав шаг к ходу сообщения, оборачиваюсь на грохот взрыва, и с удивлением смотрю на съезжающую на землю башню, сорванную с погона. Рванула боеукладка, не думаю, что от моего выстрела, скорее заряжающий снаряд под ноги уронил, а в прочем уже и не важно. Впечатленные происшедшим, немцы отступили.
Не успел я сделать и пары шагов как доски на дне окопа буквально встали на дыбы. Земля резко, сильно и весьма болезненно поддала по пяткам, а пришедшая спереди ударная волна со всей могучей силой швырнула меня спиной на стенку траншеи. Во рту и на губах вкус крови, да и из носа по подбородку юшка потекла. И это еще легко отделался, стальной нагрудник все на себя принял. Чем же это так приложило, неужели вызвали огонь тяжелой артиллерии. Хоть в голове и звенело, я расслышал мерзкий звук, раздавшийся с неба, и подняв глаза вверх увидел очень характерные силуэты, заходящих на штурмовку «Штук». Дно окопа раз за разом ощутимо пинает снизу по лопаткам и копчику, будто в попытках подбросить меня повыше. А я лежу, не обращая на это ни малейшего внимания. Я хочу домой. Очередной близкий взрыв приносит спасительную темноту.
Глава 6
Сознание плыло, не желая возвращаться в тело, которое отзывалось болью на любое движение. С трудом раскрыл глаза и с ужасом понял, что ни чего не вижу. Ослеп! Паника заставила схватиться за глаза, проверяя, в каком они состоянии. Резкое движение привело к тому, что боль буквально скрутила тело, голова закружилась и меня стошнило. Едва смог повернуться набок, что бы не захлебнуться в рвотной массе. Хотя какая там масса, желудок пуст, одна желчь и тягучая слюна. Как ни странно, но после того как спазмы перестали меня терзать, стало немного легче.
— Ой, солдатик очнулся! — Раздался в темноте женский голос. — Потерпи, я сейчас.
Скрипнули пружины кровати и после того как прошлепали по полу босые ноги, вспыхнула спичка от которой загорелась керосиновая лампа. Наконец-то я смог рассмотреть, что лежу в комнате деревенского дома, значит со зрением все в порядке, просто ночь на улице. Мягкие женские руки, влажным полотенцем вытерли мне лицо и рот, затем приподняв за плечи, напоили молоком и снова обтерли. Как только голова опустилась на подушку, я провалился в глубокий оздоровительный сон.
Следующее пробуждение было гораздо комфортнее. Тело по-прежнему болело, как будто его через дробилку пропустили, а вот мозги прочистились. Лежал, уставившись в потолок, и вспоминая последние события, ощущал, как душу заполняет холодная тоска. Первым пришло осознание того, что все происходящие со мной реально. Я вдруг с предельной ясностью понял, что почти наверняка навсегда отрезан от своего мира. Вырезан, вычеркнут из него, потерев себя и всех кого знал — семью, друзей. Где теперь та реальность, в которой родился и прожил полвека? Ни чего не осталось. Все это должно казаться безумием, бредом, наконец, просто ночным кошмаром, но вот не пригрезилось, не привиделось, а происходит в действительности. Как говорится «оказался в неудачном месте в неудачное время». До того как накрыло близким разрывом, подсознательно относился к происходящему как к неожиданному приключению или игре. Тайно надеясь, что в случае реальной опасности или смерти смогу вернуться в свое время и тело. Но вот случилось. Я чуть не погиб, а ни чего не изменилось.