— Может быть, стоит их оставить в тайне. — Тихо спросила ведьма, боясь непредвиденных последствий.
Он хмыкнул.
— Не для тебя. Кое-что из жизни нашей расы касается и тебя.
— Но я всего лишь человек! — Она возмутилась. — И ведьма немного. Но больше во мне нет ничьей крови.
— Я знаю. — Успокоил ее мужчина. — Но тебе нужно узнать информацию, которая повлияет на твою дальнейшую жизнь. — Лалаки беспокойно поерзала, но кивнула. — Наша раса немногочислена по той простой причине, что рождается очень мало детей. И они могут появиться у сатаков лишь в браке с подходящей женщиной. Парой, которая во всем мире подходит лишь одному конкретному представителю моего рода и именно она разделит его вечность. На нее реагирует брачная вязь, которая взывает к сатаку. Женщина в этом случае обречена… на счастье с высшим.
Девушка нахмурилась.
— Зачем вы мне это рассказываете? — Подозрительно спросила она.
— Моя метка… вязь среагировала на тебя. — Ответил Гар.
Лалаки замерла. Что? Ей показалось, что она ослышалась. То, что сейчас рассказал руководитель компании, изначально не было похоже на правду, а сейчас и подавно.
— Нет. Такого быть не может. — Она быстро помотала головой, отчего фиолетовые пряди вновь упали на лицо.
Гаретагус вздохнул, и закатал рукав рубашки.
— Вот. — Подсунул ей под нос запястье.
Девушка уставилась на затейливые линии, как на нечто крайне непонятное.
— Что это? — Наконец, спросила она.
— Брачная вязь, которая среагировала на тебя. — Хмуро ответил он.
Ведьмочка уже снова хотела помотать головой, когда замерла. Она вдруг поняла, что сатак не врет. Ее нестабильный дар почему-то выбрал именно этот момент, чтобы начать распознавать ложь. Интересно, как это связано с тем, что лиана, которая находилась сейчас рядом с ней, зацвела буйным цветом. Лилиями.
— И что теперь делать? Это можно как-то убрать? — Забеспокоилась она.
Гар хмыкнул.
— Нет. Это навсегда. — Он осмелился подвинуться к ней и взять за руку. — Лалаки, тебе придется уехать со мной.
Ведьма подняла на него неверящий взгляд.
— Зачем я вам? Ведь любая…
— Ты — не любая. — Жестко отрезал он. — Ты — единственная. Больше для меня никого нет, и не будет.