Невидимость. Полет. Телепатия.
Это Наследия, которые у меня уже есть.
Их достаточно.
Достаточно, чтобы захватить военный корабль.
Ожидание это должно быть — худшая участь.
Солнце уже остановилось за горизонтом, не то, что в нашем последнем подземном убежище. Ручей Терпения все еще гудит от активности; солдаты работают над логистикой и обучением против наблюдаемой тактики Могов, исследователи вместе с Сэмом и Малькольмом пытаются разгадать маскирующее устройство, офицеры координируют всемирные военные усилия. Адам предложил все, что мог, и теперь находится внизу, помогая контролировать связь Moгов.
Прямо сейчас ничто из этого не трогает меня.
«Пентхаус Девятого, это было действительно самое лучшее», — говорю я, оттягивая волосы назад, пока смотрю на белую стену. «Я не думаю, что я действительно ценил, насколько велики были те окна».
Марина тихо смеется. Она сидит за столом у меня в одном из небольших мест для отдыха в Ручье Терпения. Между нами лежит полусухой подогретый в микроволновке буррито, теперь холодный. Выбор продуктов здесь действительно отсутствует, и ни у кого из нас нет аппетита.
Марина улыбается мне. «Ты помнишь тот ужин, который у нас был, прежде чем мы отправились во Флориду? Мы, все вместе?»
«Да. Прямо перед тем, как все пошло в ад».
«Это была спокойная ночь», — тихо сказала Марина. «Мы должны были, я не знаю, сфотографироваться или что-то в этом роде. Как обычные люди бы это сделали!».
Улыбка Марины медленно исчезает. Я могу сказать, что она думает о Восьмом. Я стараюсь облегчить ей настроение. «Боже, я помню, что я сваливала из этого пентхауса, потому что он был Девятого, и он использовал это, чтобы снимать свою рубашку, как будто был каким-то горячим плейбоем. Оглядываясь назад, Девятый наверняка сверх меры обыграет заброшенную общину Могов в Степфорде и этот безобразный подвал».
Марина снова рассмеялась. Она подошла к столу и положила руку на меня. Я смотрю на нее. Я чувствую усталость и избитость — может быть, поэтому я становлюсь немного язвительной и задумчивой.
«Шестая», — тихо говорит Марина. «Могу я просто сказать тебе… Я никогда не имела так много друзей, пока оставалась в монастыре. Мне было так одиноко».
«Так?»
«И тогда вы пришли. Ты…» Я делаю лицо, когда глаза Марины наполняются слезами. «Ты была там со мной в худшие времена, Шестая. Ты всегда заставляла меня смеяться или поддерживала меня. Иногда ты буквально держала меня на борту. Я просто хотела сказать тебе, что ты — мой лучший друг».
Я убираю выбившийся завиток волос от моего лица. «О, черт возьми, Марина, не начинай так говорить. Это может стать неудачей».
Марина хихикает. «Это нужно было сказать».
«Да, нет, это не так», — отвечаю я, сжимая ее руку. «Но мы вернемся к этому разговору в любом случае».
Кто-то прочищает горло, и мы оба поворачиваемся к дверному проему. Джон стоит там, с тяжелым кожаным атласом с пожелтевшими страницами, держа его под руку. Под глазами у него темные круги, а плечи опущены. Я не знаю, что еще от него ожидать, что он позаботится о том, что произошло недавно.
«Эй», — говорит он.