Пятый поднимает бровь. «Отлично, это звучит интересно».
«Ты не приглашен», — быстро говорит Девятый.
Пятый вздыхает. «Если ты полон решимости сделать это быстро, есть еще одна методика обучения, которую мы могли бы попробовать».
«И что это?»
Я едва успел спросить, когда Пятый бьет меня в живот плечом. Воздух сразу выходит из меня. Он похож на пушечное ядро. У него нет рук, чтобы схватить меня, так что это вся сила, которая удерживает мое тело, крепко прижимая его к плечу Пятого. Мы мчимся к двери камеры, прямо мимо Девятого, который не реагирует достаточно быстро. Морские пехотинцы кричат от неожиданности.
Мы отпустили нашу охрану на одну секунду, и вот, что произошло. Как можно было так глупо подставиться?
Пятый хлопает меня к стене напротив его камеры, так высоко, так что моя голова фактически врезается в потолок. Я слышу крики от солдат, слышу их оружие.
«Не надо!» кричит Девятый. «Вы попадете в Джона!»
Пятый отлетает от меня, и я начинаю скользить по стене. Но он не отпускает меня; он просто выбирает лучшую позицию. Когда я падаю, его ноги обматывают мою грудь. Одна из моих рук прижата к боку в захвате его ног. Другую мне удается освободить.
Я зажигаю свой люмен по свободной руке и хватаюсь за ногу Пятого, пытаясь освободиться. Я сжигаю его пижамные штаны, слышу, как кожа на носу трескается и лопается, а потом —
Свист!
Вся кожа Пятого становится огненной, его Наследие заработало. Даже несмотря на то, что я невосприимчив к сожжению, я дергаюсь назад, удивленный. Смирительная рубашка сгорает на нем, огненные клочки падают на пол коридора под нами. Теперь ему не нужны ноги, чтобы схватить меня. Он протягивает руку и сжимает мое горло руками.
«Спасибо за огонь, Джон, ты предсказуемое, высокомерное ничтожество!»
Он взлетает, тяжело и больно ударяя меня об потолок. Затем, сразу же, отступает, бросая меня на пол. Девятый прыгает на нас, и Пятый меня качает используя, как человеческий щит. Я слышу, как Девятый хрюкает, когда мои ноги ударяют его по голове. Тогда поднимая меня снова, Пятый пролетает по коридору с большой скоростью.
«В первый раз, когда я с тобой? Боже, как я хотел тебя бросить! Ты даже не знаешь. Время наверстать упущенное!»
Это головокружительно. Мы пробиваемся сквозь двери, в пустые ящики, в новые коридоры, где нас приветствуют крики паники. Пятый использует каждую возможность, чтобы ударить меня об стены, потолок или пол. Трудно иногда сказать, в какой момент ребра кажется ломаются, это так дезориентирует. Я ловлю проблеск Девятого, спринтующего вдоль нас и понимаю, что он бежит по стенам, используя свое антигравитационное Наследие, чтобы не пробираться сквозь препятствия. Пятый тоже должны видеть его, потому что он удваивает скорость, и мы летим на Девятого, как метеор. Девятый должен уклониться с пути, чтобы избежать раздавливания или сожжения, и, прежде, чем он может восстановиться, Пятый подталкивает нас к другому углу.
Я теперь здесь один.
Благодаря тому, что я огнестойкий, меня не интересует буквально пылающая кожа. Как то, что его руки сокрушают мое горло, вот о чем мне действительно нужно беспокоиться. Каждый раз, когда Пятый бросает меня на новую поверхность, его хватка немного ослабляется, и это дает мне возможность дышать. С тем, как он подбадривает меня, это постоянная борьба за то, чтобы продолжать получать кислород.
«Возлюбленный Лидер пришел ко мне во сне!» Пять кричит прямо мне в лицо. Глазница его пропавшего глаза полностью заполнена огнем. «Он сказал, что простит меня, если я расскажу ему, как найти тебя. Я сказал ему, что сделаю еще лучше и убью тебя!»
В моем больном горле возникает рывок ярости. Достаточно!
Я бью кулаками в его предплечья, пытаясь сломать их. Он хрюкает, но не отпускает шею. Мы влетаем в стену, потом в потолок, всегда мной, чтобы смягчить удар Пятому.
Я откидываюсь назад, следя за тем, чтобы мои глаза были нацелены непосредственно на Пятого, и позволяю вырваться каменному видению Даниэлы.