– Не за что, – налила мне ещё бокал полусладкого белого финка и пошла за цветами для менекена. Я с рубашкой в руке начал искать взглядом удовлетворённую трикотажно Шилу.
Когда одежда ей надоела, пошли лавки с домашней утварью, наполненные тёплыми, милыми, вязанными из бежевого уюта вещами. Продавцы улыбались сладко, словно зевали, пытаясь затянуть нас в сказочный сон своих кремовых магазинов.
– Мне очень хочется иметь дом. Такой, чтобы туда всё время хотелось вернуться, чтобы каждая вещь обладала своей силой притяжения, а все вместе они придали бы этой силе столько Ньютонов, что хватило срывать яблоки на любой вкус и цвет.
– Типичная семья фрилансеров или безработных.
– Ты ничего не понимаешь в уюте. – Шила взяла с полки изящную фарфоровую чашку: – Вот, такую хочу, чтобы пить по утрам чай. – Она повертела её в руках, потом перевернула и увидела ценник: – Нет, уже не хочу. Такие жалко будет бить.
– А ты не бей.
– Ты слишком спокойный, чтобы не бить с тобой посуду. А вот это я могла бы сделать сама, – оставила она чашку в покое и переключилась на пустые бутылки, стилизованные под вазы. Потом оглянулась и увидела, что её никто не слушает: – Что ты всё время плетёшься сзади?
– Не хочу забегать вперёд.
– Ты уже забежал, дальше некуда. Наверное, я не буду с тобой больше разводиться.
– Почему ты называешь меня Наверное?
– Кстати, хорошее имя, – улыбнулась она.
– Для сына?
– Да. Наверное, это будет сын. – Она качнула рукой светильник в виде осиного гнезда, который висел на пути её следования, и, извиняюще улыбнувшись продавщице, двинулась к выходу.
– За всю эволюцию суть женщины не изменилась: она хочет родить детей и быть счастливой. Мужчина же просто должен ей в этом помочь, и желательно по любви, а не по скайпу, – шёл я за Шилой. «Ну и что, что мы ничего не купили». Улыбаться мне не хотелось. «Дорого у вас всё». Мы вышли на улицу. Та медленно спускала нас вниз. Магазины стояли в очереди друг за другом вдоль мостовой. Мы здоровались с некоторыми из них за ручку. Потом так же прощались.
– В одну реку хочется войти дважды только в одном случае: если вода тёплая.
– Это ты к чему? – потерял цепочку остроумия Артур.
– Искупаться хочется.
– Мне тоже. В славе, например. Мне почему-то всё время казалось, что я рождён, сделан для чего-то грандиозного, важного, что я обязательно буду известен, но вот время проходит, а известности как не было, так и нет. И скорее всего уже не будет, наверное.
– Наверное обязательно будет знаменит. Вот увидишь.
– А я?
– Ты не одинок, миллионы людей хотят быть известными, конкуренция бешеная.
Скоро магазины нам надоели, мы вышли из них из всех сразу, свернув на улочку, которая спустила нас к зелёному парку, в котором, как заведённые, пели финские птицы. Песни их были о главном, об умении радоваться жизни, переживая невзгоды, а для того, чтобы научиться летать, достаточно расправить крылья. Там мы встретили пустую скамейку и сели. Вспомнили, как праздновали в этом парке, который был одним большим катком, пару лет назад Новый год, как катались здесь на коньках меж деревьев и целовались до посинения.