– С ужасом ждёт, что скоро её карета должна превратиться в тыкву, туфелька в инфузорию, платье в халат, а принца всё нет.
– Я не про время, я про возраст.
– Не вижу разницы. Я раньше как-то не думал, что тебе уже полночь лет.
– А теперь и вовсе нет смысла. Между нами всё.
И не вздумай приезжать ко мне. Слышишь?
– Очень плохо.
– Думаешь, мне хорошо?
– Очень плохо слышно.
– Ладно, во сколько ты будешь?
– Скоро.
– Обещай мне не врать.
– Хорошо. Обещай не спрашивать.
Артур сделал ещё глоток, и не дожидаясь конца матча, оставил трибуны, что заворожённо гоняли глазами на чужом газоне мяч. «Надо ехать, чтобы не попасть в грозу». Никто, кроме бармена, не заметил, что я ушёл из команды. Он дежурно улыбнулся мне вслед: «Незаменимых нет, но есть запасные».
На небе пробка из облаков, оно затянуто, будто не небо, а вещмешок, в который сложили город. Уже несколько дней как зима перелила Неву в стеклянный графин. Холодный пронзающий ветер заставляет многих ненавидеть свою работу и сильнее любить дом. Чувства тоже придерживаются баланса. Дома тепло, дома сон, дома чай. Чай пить одному не хотелось. Хочешь узнать, как человек действительно относится к тебе, разбуди его. Я начал обнимать жену. Она не реагировала, тело её спало в обнимку с душой. Я быстро сдался и оставил свои ласки, откинул одеяло, сел на кровать, пытаясь попасть ногами в тапочки. Когда я встал, чтобы выйти из комнаты, дверь скрипнула голосом жены:
– Не выходи из комнаты. Надень трусы.
– А кто там?
– Бродский, шутка. Просто не хочу, чтобы ты уходил. Не выходи из спальни… и я останусь.
– Ты определись, кого больше любишь – Бродского или меня.
– Прямо сейчас? Для этого тогда мне, как минимум, придётся проснуться и выйти из комнаты.
– А как максимум?
– Вернуться с кофе.
– Так вот о чём было стихотворение?