– А зачем она тебе, эта студентка?
– Зачёт поставить.
– А, ну тогда она сама тебя узнает, даже не сомневайся, – снова улыбнулся я её косичкам.
«А я всё время сомневаюсь. Даже не знаю почему. Как-то всё хлипко, будто не моё, будто живу не своей жизнью, а моя где-то там впереди, счастливая, полная, с румянцем», – взяла в руки чашку Шила, абсолютно не отдавая себе в этом отчёта, пригубила, обожглась и выругалась.
– Что ты всё время строишь из себя?
– Не знаю. Хотела бы виллу, на самом деле, как была пристройкой к тебе, так и осталась.
– Тебе не нравится наш очаг? – отвернулся я от Шилы к окну. «Дом будто проблема, как стоял, так и стоит, глобальный, а ты, каким бы ты ни был свободным, должен в нём жить. Преувеличиваешь, стоит только взглянуть в окно, в принципе окно и есть – увеличительное стекло. Ты разглядываешь медленно молекулы погоды, механизмы машин, микросхемы людей и их микрочипы – детей. Ты видишь в окне то, что никогда не смог бы увидеть без его лупы. Ночью окно увеличивает луну. Днём солнце».
– Нагулялся?
Я оторвался от окна и посмотрел на жену:
– Ага. Захотелось развеяться.
– Как там?
– Питер любит делиться впечатлениями.
Разговаривая со мной, Шила присматривала за собой в зеркало. «Чем больше одиночества в душе, тем чаще женщина смотрится в зеркало. Оно, в принципе, тоже окно, которое преувеличивает эго. Я увидел в отражении лицо жены, будто фото в альбоме, который листало само время. Время тычется пальцами стрелок в фото и смеётся над теми, что были совсем другими. Молодыми. Я вроде как оставался им. Мне так казалось всё время, всем так кажется, и Шиле сейчас, наверное, тоже».
– Ну сколько можно зеркалу показывать своё лицо? Что ты там ищешь?
– Свою привлекательность. Но, к сожалению, люди не молодеют, тем более женщины.
– Перестань торговаться. Ещё как молодеют, особенно весной.
– Да, но комплименты всё дороже.
– Бери мои, они дешевле.
– Твои я уже знаю, свеженького ничего нет?
– Дай мне подумать.
– Мне некогда.
– Что за спешка?