– Если ты про нас, то несомненно. Скопление противоречивых чувств.
– Я бы сказал полов.
– Ладно, давай спать, муж.
– Как скажешь, жена.
– Оля! Оля! – заревел зверем на улице мужской голос. Он ворвался в мой сон, он уничтожил его. Я открыл глаза темноте. – Оля, где ты? Я знаю, где ты живёшь, – продолжал сотрясать тишину рёв. – Я реально тебе позвоню.
– Что за урод? – проснулась жена.
– Отстреливать надо таких.
– Отстрели, пожалуйста.
– Оля, – на этот раз нараспев отозвался мужчина.
– Гормоны играют.
– Почему именно на нашей улице?
– Оля! Оля! Оля! – прокатилось троекратное по двору, всё ещё не теряя надежды найти свою Олю.
– Эй, ты долбо… иди отсюда на х… – открылся окном чей-то разбуженный рот.
– Отстрелили. Кто-то опередил меня.
Во дворе воцарилась тишина.
– Ушёл, – прошептала Шила, переворачиваясь на бок.
– Оля! Оля! – словно эхо предыдущих криков, голос отдалённо воскрес в соседнем дворе.
– Неужели это так близко? – почувствовал я, как улыбнулась Шила.
В нашей плёнке жизни я не видел ни одного неудачного кадра, как же она была фотогенична. Не только для моего объектива, но и для окружающих. Жена. Даже в кромешной тьме она отбрасывала свет, словно мантию, под которой ничего лишнего, только я и её любовь. У неё, конечно же, были свои тараканы в голове. Однако уничтожить их значило потерять привлекательность. Я включил лампу настольную. В меня ударил свет:
– Читать будешь?
– Да.
– Что?