Вораг и его всадники легко догнали убегающих волчьих всадников: их красноглазые кони были быстрее любого полуголодного волка. Вораг выбил гоблина из седла одним широким взмахом меча. Стрелы застучали по его броне, за исключением одной, которую он вырвал из воздуха и перекусил надвое. Волчьи всадники вели их прямо к своему логову, как он и надеялся. Он провел недели, пытаясь выковырять именно это племя из их скрытых нор, и теперь, когда ему наконец удалось найти их, Вораг не собирался дать мелким тварям ускользнуть. Он жестоко пришпорил своего коня, заставляя того ускориться.
Волчьи всадники направлялись к кривому частоколу и сшитым из волчьих шкур палаткам, своеобразному поселению, что напоминало сыпь на лике равнины. Как и большинство зеленокожих, это племя кочевало, передвигаясь от логова к логову, и их лагерь был соответствующе убог. Взвизгнули рога, напоминающие мяуканье кошек, и ватаги вопящих гоблинов, вооружённых копьями и луками, вылились из-за частокола, направляясь навстречу приближающейся нежити. Гоблины были достаточно храбры, пока их было достаточно много, но стоило вырезать примерно половину, и остальные неизменно разбегались.
Вораг, его всадники и любители мертвечинки настигли убегающих волчьих всадников, и звери и гоблины умерли. Избежали смерти лишь те, кто развернулся и бросился в ряды преследователей. Но бежать было некуда: приближающиеся фаланги скелетов перекрыли все возможные пути отступления.
Высокий гоблин, одетый в меха и шлем из волчьего черепа, размахивал дубинкой, лупя своих сородичей и пытаясь сбить их в некое подобие строя. Но зеленокожие слабо понимали, что такое дисциплина, так что они продолжали свары между собой даже тогда, когда Вораг врезался в их ряды и проделал кровавую брешь своим тяжёлым лезвием. Другие стригои последовали за ним, рубя и кромсая тянущиеся к ним лапы и раззявленные пасти. Каннибалы обрушились на гоблинов мгновение спустя, некоторые используя примитивное оружие, но большинство лишь с собственными зубами и когтями. Гоблины сломались, словно хилый шатёр в бурю. Ватаги зеленокожих разбегались, рассеиваясь в сотне различных направлений, продираясь к сомнительной безопасности частокола или пустошей.
Вождь в волчьем шлеме завизжал, когда Вораг насадил его на лезвие, а затем подбросил в воздух. Он поймал размахивающее руками тело обратным ударом и практически рассёк тварь в воздухе на две половины. Он удовлетворённо улыбнулся, услышав рога загонщиков, располагавшихся за пределами видимости. Они должны были выловить столь много сбежавших гоблинов, сколько было возможно, используя большие сети из кожи и волос, которые Вораг изготовил специально для этих целей.
Вораг откинулся в седле, наблюдая за тем, как трупоеды расправляются с группой гоблинов, которые были достаточно глупы, чтобы попытаться организовать оборону. Он вдохнул сладкий запах бойни и закрыл глаза. Лицо тут же всплыло на поверхность его сознания — бледно-золотые волосы и смех — и он распахнул глаза. Гневный рык протиснулся сквозь плотно сжатые клыки, и он сердито вложил меч в ножны.
Когда оставшиеся в живых были схвачены и связаны, спутаны либо закованы, Вораг приказал своим подчинённым поджечь частокол и плохо выделанные кожи, что служили гоблинам жилищами. После чего они начали долгий путь обратно к башне. Его башне в настоящее время, хотя когда-то она принадлежала кому-то — или чему-то — ещё в те времена, когда Вораг и его последователи даже не появились на свет. У Кадара было множество теорий, каждая страннее предыдущей, но ни одна из них не заинтересовала Ворага.
Они достаточно легко обнаружили башню. Её было видно на мили вокруг, узкий столб, напоминающий изъеденный временем медный труп медянки, словно могильная метка или копьё, всаженное в шкуру умирающего зверя. Она высоко возвышалась над равниной, непокорная ни времени, ни погоде, и ничего не росло ни на ней, ни вокруг неё. Её изгибающиеся коридоры и лестницы воняли старыми призраками и тайными вещами, а равнины вокруг неё были засыпаны костями диких зверей и существ, что ранее, возможно, были людьми, прежде чем стали чем-то ещё. Ныне кости были расчищены, и вокруг башни, плита за плитой, выросли массивные стены.
Что-то шевельнулось в чреве Ворага, когда он увидел стены своей цитадели. Когда она впервые предстала перед глазами Ворага, то он подумал, что это был дар Стригу, перо из его тёмных крыльев. Он вошёл в башню в одиночестве, так как более ни у кого не хватило смелости последовать за ним. Бессмертие не делает человека бесстрашным, на самом деле, казалось, она оказывает на многих противоположный эффект. Они стали трусливыми существами, прячущимися во тьме и страшащимися подставить своё тело под клинок. Цитадель воистину была великолепным творением.
Потребовались десятилетия, чтобы она достигла своего нынешнего состояния, и ещё больше времени пройдёт до окончания работ. К счастью, не было недостатка в рабах, которых бы можно было привлечь для этой задачи. Каменные стены были даже выше, чем у Моркейна, сложенные из жёсткого бледного камня, добывавшегося из глубоких ям, которые его последователи обнаружили у берегов Горького моря. Рабы, орки и гоблины, были видны издалека, копошащиеся на стене, подобно насекомым. О первых было практически невозможно сломать палки, а о вторых это делалось ужасно легко, но, впрочем, независимо от крепости своих тел служили и те и те. Оба вида откликались на силу, а Вораг был сильнейшим в этих землях. Стены защищались большими вращающимися платформами, на которых были установлены баллисты и катапульты. Платформы приводились в движение с помощью простого механизма из верёвок и блоков. Дюжина рабов могла повернуть орудия войны в любую сторону, всего лишь потянув за большие канаты и цепи, свисавшие с платформ.
Однако цитадель была намного больше, чем казалась на первый взгляд. Пожиратели мертвечины, испытывавшие крайнее неудобство под открытым небом, быстро обнаружили под цитаделью огромную сеть полуобвалившихся туннелей и пещер и начали развивать их в последовавшие за занятием башни Ворагом месяцы. Разок они обнаружили метку каких-то гоблинов внутри этих пещер, но то был единичный случай. Теперь же корни его цитадели были погружены глубоко в землю, как когти ястреба в плоть своей добычи.
Когда силы завоевателей вернулись к своей крепости, Вораг с радостью увидел кружащихся неподалёку и галопирующих к крепости наездников. Пока не были построены вышки и каждый человек был на счету, ему приходилось пользоваться системой застав и курьеров. Рога взревели в рядах его армии и были встречены приветственными криками от ворот.
Ворота были сделаны из камня, кости и окаменевшего дерева. Кроме того, отличное применение было найдено и костям гигантских животных, что окружали крепость, так как их было практически невозможно разрушить и они могли выдерживать огромный вес. Массивные кости рёбер пошли на раму для ворот. Тяжёлые ворота приводились в движение системой шкивов и противовесов, которые в свою очередь управлялись примерно сотней трупоедов с чрезмерно развитой мускулатурой, которые были обучены специально для выполнения только этой задачи. Они взвыли и вскричали в приветствии, когда распахнули врата, и армия влилась во двор цитадели, пройдя под титанической подъёмной решёткой. В линию вдоль стен располагались мангалы, сделанные из перевёрнутых щитов и грубо сделанных бронзовых котлов и установленные на треноги из воткнутых копий. С некоторых из последних свисали тела, иногда орков, а иногда и каннибалов, удерживаемые в вертикальном положении с помощью толстых длинных верёвок. Большинство из них были мертвы, но некоторые всё ещё трепыхались, и стригои, проезжая мимо, впивались в старые раны и жадно глотали тонкую струйку крови, что некогда била мощной струёй.
Вораг вдохнул запах стройки — кровь, пот и боль — и удовлетворённо вздохнул. Он натянул поводья, останавливая коня.
— Прекрасно, — пробормотал он.
— Для чего-то созданного по прихоти это действительно впечатляет, — прошипел Кадар, дёргая своего коня за поводья и останавливаясь рядом с Ворагом. Армия обтекала их: пленные отводились в загоны, а мёртвые вновь занимали те позиции, на которых они находились, пока были не нужны Ворагу. Несмотря на то что он предпочитал живых мёртвым, Вораг не мог не признать, что, в общем и целом, с мёртвыми было меньше хлопот — как минимум, проще со снабжением. Он оглянулся на некроманта и заметил рядом с ним горбатого Барбата. Вораг с трудом сдержал улыбку. В эти дни, куда бы ни пошёл Кадар, рядом с ним всегда был Барбат.
— Ты что-то сказал? — переспросил он.
— Просто умоляю вас вспомнить о данных клятвах, повелитель Вораг, как и подобает истинному королю, — ответил Кадар, его высохшее крысоподобное лицо сморщилось от ставшего уже привычным разочарования. Сказать, что он был недоволен, когда Вораг приказал армии повернуть на восток, было сильным преуменьшением его реакции. Ученик В`сорана бушевал в течение трёх дней, останавливаясь у самой грани того, чтобы бросить вызов Ворагу, что было единственной причиной, по которой его иссохшее сердце не было вырвано из его груди и помещено на закопчённый стол Ворага. От Кадара всё ещё мог быть толк, что он доказал в продолжение всего похода на восток. Именно его магия подняла иссохшие кости пустошей, которые они пересекли после ухода из Треснувшего пика, и присоединила их к рядам его армии. И, кроме того, он обучал этому искусству некоторых последователей Ворага, и, готов был держать пари Кровавозубый, в их числе был и Барбат. При всех своих недостатках слуги В`сорана не скрывали своих знаний. На самом деле они, казалось, не могли противостоять искушению распространять его. Даже Вораг кое-что узнал об этом, хотя и был достаточно осторожен, чтобы скрыть эти крупицы информации от всё более и более причиняющего беспокойство Кадара.
Крысоподобный некромант думал, что его интриги с Барбатом и остальными укрылись от внимания Ворага. Кадар — как и В`соран — думал, что он дурак. На самом деле все эти древние вампиры — В`соран, Неферата, Абхораш и да, даже Ушоран, который поднял стригоев из грязи, — считали его грубым существом, которым двигали лишь жажда крови и войны, годным лишь на то, чтобы служить им. В действительности он подозревал, что так они думают обо всех стригоях. Они хотели наточить его, словно лезвие, а если он сломается в процессе использования, то с лёгкостью заменят другим подходящим кандидатом. Подумав об этом, он оглянулся и посмотрел на Барбата, который тут же отвернулся. Вораг хмыкнул. Он был для них всего лишь инструментом, и оставался бы им всю жизнь, независимо от того, что он бы сделал, или океаны крови, которые бы пролил.
Их высокомерие, как и их сила, были весьма велики. Некогда Вораг бы выпотрошил предательский кусок грязи, подобный Кадару, и оставил его гнить в назидание другим. Но за прошедшие века он научился осторожности. Даже ещё до того, как они получили дар Ушорана, айалы и агалы стригоев постоянно интриговали за право господствовать над своими собратьями, и Вораг был ветераном той змеиной ямы, коей был королевский двор. И ожерелье клыков, вырванных из пастей его соперников, служило тому доказательством.
Он нежно поглаживал ожерелье, пока слушал разглагольствования Кадара о клятве и чести и долге. Несмотря ни на что, его было сложно винить за досаждающие попытки манипуляций. Предательство было в его крови. Аколиты В`сорана были печально известны непрекращающимися разборками в своих рядах. Они боролись друг с другом за внимание В`сорана, подобно маленьким кровожадным детям, и старый монстр поощрял подобное кровопускание.
— Это было хорошо в прошлом, мой господин. Мастер В`соран должен узнать о вашем новом деле, — говорил Кадар. Он обвёл рукой крепость, что воздвигалась вокруг них, и тысячи порабощённых орков и гоблинов, что трудились на строительстве. — Он должен узнать, что вы отказались от своих намерений в пользу… этого, — презрение в голосе вампира было очевидно, и вдобавок к этому его голос был пропитан скрытым намёком на вызов. Кадар, конечно, не был столь глуп, чтобы подойти и прямо бросить свои обвинения в лицо Ворагу, но было очевидно, что все его речи были предназначены для того, чтобы напомнить Кровавозубому, где лежала его истинная верность. — Мы должны вернуться к Горбатой горе, если не собираемся идти на земли мёртвых. Эти войска — эти ресурсы — необходимы на границах!