— Громов! Громов! — услышал я и увидел вдруг, что я в классе не один, а сзади стоит ещё какая-то девчонка. — Ты приготовил тряпку? А ведро? Я сейчас, погоди. — И она вылетела из класса.
Скоро она вернулась и принесла кучу тряпок, ведро с водой, швабру и здоровенную лейку — даже неясно было, как это она, такая букашка, всё это дотащила. Косички у неё торчали в разные стороны, а спина была узенькая-узенькая.
— Что мне нужно делать? — спросил я.
— Я подмету пол, — сказала она. — Потом будем вытирать парты, доску и поливать цветы.
Она была ничего себе, симпатичная, может быть, потому что швабра у неё в руках была огромная, а сама она как букашка — и я просто диву давался, как она ловко с ней обращается. Пол она сначала весь полила из лейки. Мне было стыдно, что я сижу и ничего не делаю.
— Давай я тоже, — сказал я.
— Тогда поливай пока цветы.
На втором окне в первом же горшке я увидел жука. Он сидел на земле, чёрный, кругленький, толстый, довольно большой, и что-то творил передними лапками. Вполне красивый жучище. Про лейку я забыл.
— Громов, Громов! — услышал я. — Что же ты не поливаешь?
Я повернул голову — она стояла рядом.
— Жук, — сказал я.
— Действительно, — сказала Рыбкина, вставая на цыпочки. — Жучок, жучочек!
— Как же теперь поливать, раз он тут сидит? — сказал я.
Рыбкина сказала:
— Я его перенесу в соседний горшок, а ты пока этот поливай.
Мы так и сделали. Потом, когда я принялся вытирать доску и парты, Рыбкина утащила из класса лейку и швабру, после — ведро и тряпки. Она вернулась, и делать нам больше было нечего. Она села за свою парту, а я за свою, я поглядел на неё, и она покраснела.
— Тебе нравится Кудя? — вдруг спросила она.
— Какой Кудя?
— Ну, Кудинов?
— Я не знаю, кто это, — сказал я.
Рыбкина сделала ужасно огромные глаза.
— Ты серьёзно? — спросила она.