Я выбежала на знойное тепло улиц Нью-Йорка, мои щеки были краснее и горячее от того, как я адски старалась избежать летнего хита. Я вошла в прохладное помещение Старбакса по соседству и заняла место в очереди.
Из динамиков над головой доносилась тихая бренчащая инди-фолк мелодия. Я облегченно выдохнула. Я проверила свои ногти, обещая уже пятьдесят миллионов раз остановиться и не кусать их, а затем сразу помещала ноготь в рот и начинала грызть.
Я была следующей в очереди, когда звучащая песенка закончилась. Затем последовала пауза. Я вытянула шею и увидела, как один из бариста менял песню на айподе за стойкой.
И пошло-поехало.
Я старалась держаться до тех пор, пока вокалист не запел. Он начал с припева, заколачивая гвоздь прямо в середину моего сердца.
You got it right, babe ( Все правильно , детка )
We spent the night, babe ( Мы провели ночь , детка )
And I'm just a little bit cocky, yes, it's true… (И я немного наглый, да, правда…)
Я была снаружи раньше, чем песня начала нарастать. Потому что он сказал не “Литтл Бит”. Нет, он невнятно произнес слова, и это прозвучало больше как “Лил Бит”.
Лил Бит.
Лилиана Несбит.
Я.
Джаксон Блу проработал свой путь обратно в мою жизнь, собираясь все разрушить еще раз. И в этот раз даже без надобности видеть меня в лицо.
Я выбежала из кофейни, закрывая уши руками, но басы все еще отдавались в моей груди, от чего мое сердце бешено колотилось… прямо как тогда, когда Джакс впервые стоял обнаженный передо мной. Татуированный и тлеющий, с синими волосами, что дезориентировало, вкупе с его глубокими голубыми глазами. Он заключил мое лицо в свои ладони, и я растаяла лужицей у его ног.
Я была на полпути к апартаментам, прежде чем вспомнила об Энджел. И ее кофе. И моем.
Это был вопрос жизни и смерти. Она должна понять. Или если она не поймет, то этот приступ странного поведения будет еще одной темой для хихиканья со своим парнем, который остается у нас на ночь и еще ни разу не заплатил за аренду… или еду… или километры туалетной бумаги, которой забит наш старенький туалет каждым утром. Или, может быть, она устроит очередную вечеринку, не сказав мне и оставляя меня тем, кто должен будет убирать нашу крошечную обувную коробку.
Не могу поверить, что он использовал мои же слова в песне обо мне.
Я остановилась с коротким вздохом. Я злилась не на Энджел. Она была взбалмошной неряхой, избалованной принцессой Среднего Запада, которой не хватало навыков реального мира. Эти навыки должен иметь каждый взрослый человек, но опять же, кем была я? Мы обе девятнадцатилетние незнакомки в этом городе. Мы вдали от родных и близких. Я могла бы быть с ней помягче.
А вот он?
— Ты не имел в виду не единого слова, — прошептала я.
— Ты заблуждаешься, — хохотнул он.
— Ты наглый засранец.