Я пересчитывала дни в часы, часы в минуты, минуты в секунды…
И эти секунды шумели прибоем, пахли мокрым асфальтом, врезались в меня ледяным ветром.
Мейси была где-то рядом, за границей сна и реальности, ибо, едва я засыпала, она шептала мне на ухо: “Ты не сумасшедшая, Кесс! Ты никогда не была сумасшедшей!”
И прежде, чем приехать домой, в дождливый эмейский день, я оказалась перед дверью в квартиру Тайлера Шоу. Я была такой, какой он меня даже не знал: коротко стриженной, ярко накрашенной девушкой в ярких сапожках на высоких каблуках, в джинсовом сарафане и кожаном металлизированном бомбере. В ушах — пластиковые, “ультрамодные” серьги. Я была топ-моделью, которая сверкнула и погасла так же стремительно, как молния в небе.
Почему-то я думала только о том, что Тайлер был всего лишь плодом моего воображения. Я могла придумать его, как и сотен других. Как Мейс. Как Эллин Хлоу с биофака. Как Трис Хипток, с которой, как мне казалось, я дружила в детстве.
Мне хотелось свернуться калачиком под дверью и лежать здесь вечно, пока я вдруг не умру.
Больше всего на свете я боялась узнать, что Тайлера не существует.
Взъерошив короткие волосы, я поднесла кулак к полотну двери.
Сорок два миллиона секунд…
“Тук-тук-тук, — Это кто? — Это я, твой друг! — Тук-тук-тук!”
Опустив руку и сжав пальцы до боли, я услышала шаги, а затем заскрежетал замок.
Кровь стучала у меня в висках, и от страха я не могла даже двинуться.
Мне открыл незнакомец, и от этого, от осознания собственного безумия, от безутешного горя и слез, которые хлынули из глаз, я была готова умереть сию же секунду.
Скинув ботинки, я шлепала босыми стопами по асфальту.
С берега веял бриз, свежий и приятный.
Небо все еще утопало в сером мареве, покуда с самого краю его пробивали робкие лучи осеннего солнца.
Перекинув через плечо сумку, я прошла мимо лодочного магазинчика. Отец установил новую витрину-дела идут неплохо.
Отсюда до дома рукой подать.
Мне хочется увидеть маму и Ива. Как-то раз я позвонила ей — это было в начале моего пути, когда меня только определили в квартиру с другими моделями — и мама попросила присылать ей снимки, чтобы она могла показать их своим подругам. И я часто представляла, как она говорит кому-то между делом: “А вы знаете, кто моя дочь? Нет? Ну, так взгляните, какая она у меня красавица!”
Родители приготовили для меня ужин, и вели себя так, будто я не их дочь, а какая-то знаменитость. А я усадила Ива на колени и без устали играла с ним. Он очень подрос и окреп за эти четыреста восемьдесят семь дней…
— Кесс, — только и сказала мне мама, когда мы остались на кухне, чтобы убрать посуду, — почему ты не сказала никому? Хочешь я позвоню этой… как ее?..
— Эмжи?