— Нет. Та ночь была для меня всем. Именно поэтому я хочу, чтобы ты уехала из города. Мне так же нужно съездить к Мари и сказать ей тоже, что и тебе.
Больше слов не было. Я вытер лицо, встал из-за стола и, попрощавшись с ней, направился к выходу. Что я мог ей сказать, ведь я и так зашел слишком далеко. Старый дурак. Не нужно было давать женщине надежду, если ты не в состоянии выполнить обещанное. И теперь, когда водоворот только начинал раскручиваться, а неприятности скопом окружать меня, я еще сильнее почувствовал, что обязан этой женщине. Грустно осознавать, что женщина плачет, а ты никак не можешь этому воспрепятствовать, и просто молча, развернувшись к двери, уходишь прочь. Я слышал как она плакала, как разлетались в сторону куски от разбившейся посуды, как она проклинала меня. Я все это слышал, но ничего не мог сделать. Даже когда машина удалялась от ее дома, моя голова была целиком и полностью заполнена ее. Этим человеком, который в одночасье стал для меня дороже всех денег и званий, который встал на одну линию с моей семьей. Я не мог допустить, чтобы она пострадала из-за меня, чтобы стала предметом для торга между мной и Синьеном, а зная этого человека, я не мог сбросить такой вариант со счетов. Он мог пойти на все: я убил его сына, забрал часть его товара, нагло обвел вокруг пальца и оставил без хорошей доли заработка. Такие люди не прощают подобного, а значит, все могло случиться в самое ближайшее время.
Наступала глубокая ночь. Огромное темное покрывало все сильнее накрывало засыпающий город. Кое-где горели одинокие огни многоэтажек, люди в которых никогда не спали. Он смотрел на них и с грустью, выпуская серый табачный дым, поглядывал на темный город. На душе было паршиво, его сын не выходил на связь и целый день прошел в ожидании вестей от него. Но они не приходили. Поначалу он подумал, что Хамон, как и любой холостяк, отправился кутить в какой-нибудь из клубом, отмечая очередной бездарноспущенный день, но время шло, а сын не возвращался. Старик старался держаться и не показывать отчаянного вида, но каким бы плохим человеком он не был, сын всегда оставался для него сыном.
В кабинете никого не было и хоть записная книжка была почти целиком исписана списками тех, с кем ему надо было сегодня встретиться, он отменил все и бросил все силы на поиски Хамона. Утешения не действовали, предчувствие, которое никогда его не подводило, упрямо и бесповоротно твердило только одно, что надо готовиться к худшему. Сердце билось непривычно быстро и тяжело, огромные морщинистые виски вздулись под напором выпирающей вены, а по старому лбу то и дело текли капельки пота. Вскоре, за большой деревянной дверью послышался легкий шум, несколько человек, перебирая и семеня ногами, подходили к его кабинету и, постучавшись, вошли внутрь.
— Пусть останется один — остальные выйдите.
Несколько человек послушно повиновались, оставив в кабинете одного, самого матерого, коллегу. Его шрамы говорили о бурном прошлом. Лицо было бесчувственным, а застывший в мертвой судороге край губы, как бы намекал на пренебрежительное отношение ко всему, с чем ему доводилось встречаться.
— Ты нашел его?
— Да.
— Он мертв?
— Да.
Старик замолчал. Развернувшись и присев на свое кресло, он открыл почти пустую бутылку и налил себе стакан.
— Расскажи все как было. Не торопись, теперь важно понять как это произошло.
— Мы знали, что он поехал на старый склад, где хранилась часть товара, об этом нам рассказал последний из его охранников, который остался и не поехали с ними. Когда прибыли туда, мы обнаружили тела убитых, всех. Кто-то очень хорошо организовал засаду и просто перестрелял их на месте, затем перетащив тела в угол склада, занялся вашим сыном. Он был еще жив, когда его связали и стали допрашивать, а когда все было сделано, ему выстрелили в голову из ружья.
— Товар на месте.
— Нет, он исчез. Весь.
Синьен замолчал. Его глаза налились кровью, а руки непроизвольно стали сжиматься в кулаки. Он был вне себя от ярости. Это старое чувство, которое он уже стал забывать. Он старался держать все под контролем, ничего не упускать из вида, но теперь, когда кто-то перехватил у него инициативу, ему стало жутко страшно. Ему хотелось мести.
— Как ты считаешь — это можно было проделать одному человеку? — слегка успокоившись, Старик вновь заговорил.
— Маловероятно. Четыре здоровых, вооруженных мужчины, которые не в первый раз выезжали с Хамоном на подобные места не могли быть убиты всего одним человеком. Их просто нельзя было застать врасплох в таком полупустом складе, где и спрятаться толком негде.
— И все же вероятность существует.
— Нужно быть очень подготовленным и хладнокровным человеком, чтобы одному провернуть такое дело. Не думаю, что среди тех, кто желал смерти Хамону есть такие персонажи.
— Вы проверили кто звонил ему до этого в тот день.
Мужчина одобрительно покивал головой.