— Когда Рекс… — она колебалась… — застрелился, он не мог… рассуждать здраво… Тут какое–то недоразумение… Люк не мог поступить так… Я дни и ночи думала об этом.
Данти обычно философски относился к жизненным перипетиям, но когда они зависели от женского каприза, философия отступала.
— Значит вы не верите своему брату?
Она медленно повернулась к нему.
— Я не верю даже себе самой.
— А мне? — бросил он вызов.
— Очевидно, на вас повлиял мой образ мыслей… и вы были другом Рекса…
Он горько улыбнулся.
— И это все?
— А чего вы еще ожидали?
В ее голосе слышалось неподдельное изумление. Морелль понял, что данный момент не очень благоприятен для признания, и ограничился лишь многозначительным взглядом.
— Я всегда был против Мэдиссона и считал его слабохарактерным, — произнес он медленно, — и мнение свое не изменил… А если кто–то из нас и влиял на другого, то это, разумеется, был я.
Инстинктивно он почувствовал, что нашел подходящие слова, с которыми она могла бы согласиться. Но развивать этот небольшой успех не было времени. В данный момент его волновали дела более срочные.
— Я говорил вам недавно об Аргентинских акциях, — сказал он, — и вы согласны были взять несколько паев.
— Об этом я и хотела поговорить с вами, — начала она, но он перебил ее.
— Сегодня утром я получил по телеграфу обнадеживающее известие. Мне удалось устранить одно лицо, имевшее большой пай в этом деле. Теперь я могу предложить вам акции на сто тысяч фунтов.
— Очень жаль, — ее голос был настолько тверд, что у него по спине побежали мурашки, — но я не могу взять ни одной акции. Я передала в руки мистера Стиля все, что я получила от Люка, все до последнего шиллинга — поэтому я и навещала сегодня этого… невежливого человека.
Глава 16
Данти посмотрел на молодую женщину с таким изумлением, что оно могло бы рассмешить стороннего наблюдателя.
— Вы вернули все деньги? — пролепетал он.
Она кивнула, не отрывая твердого взгляда от его лица.
— Разумеется. У меня достаточно средств на жизнь, Мистер Стиль определил мне довольно большую ежемесячную сумму.