– Кто я такая, чтобы оценивать моих господ? – Спросила она, искренне задетая за живое. – А кроме того, с вашего позволения, мастер: что вы подразумеваете под словом «счастливый»?
Такого ответа я и мог ожидать, и не собирался вдаваться в объяснения, что я понимаю под тем или иным словом, потому что в эту игру мы могли играть бесконечно. Но я, однако, не хотел заканчивать разговор. Во-первых, я был уверен, что девушка должна что-то знать, а во-вторых, её дерзость становилась интригующей.
– Ты была в доме, когда произошло преступление?
– Нет, мастер.
– А где?
– Госпожа Пляйс отправила меня за покупками.
– Куда?
– На рынок.
– Что происходило, когда ты вернулась?
– Господин Пляйс плакал, а госпожа лежала с разбитой головой.
– Соседи уже успели сбежаться?
– Нет, мастер.
– Ты никого не заметила?
– Никого.
– А потом?
– Потом прибежали.
– Кто?
Она назвала несколько фамилий, которые мне ничего не говорили, но которые я решил запомнить. А потом добавила:
– Простите, но я больше не могу вспоминать тот момент. Эти воспоминания так болезненны, так свежи...
Её глаза заблестели от слёз. Она глубоко вздохнула. Дружеским жестом я взял её за руку и провёл пальцами по коже ладони. Маргарита посмотрела на меня обморочным взглядом.
– Твои руки, – прошептал я. – Гладкие, как шёлк. Они не знали тяжёлой работы, правда? – Когда я закончил говорить, я резко сжал её пальцы, словно в тисках, и она закричала от боли. – Руки служанок так не выглядят, девочка. – Я отпустил её.
Она смотрела на меня зло и ошеломлённо. В этой злобе и ошеломлении её лицо уже не казалось столь нежным и привлекательным, как раньше.