Старик сощурил глаза, сморщил лицо и, наклонившись к Бриндабону, спросил:
— Твой сын?
— Да, Гокул. Теперь его зовут Нитай Пал, а меня Домадор. Ты так «прославился», что мы решили изменить наши имена.
Старик вытянул вперед руки, растопырил пальцы, словно хотел упереться в воздух, и рухнул на землю.
Когда Джогонатх пришел в себя, он привел Бриндабона в храм и спросил:
— Слышишь, кто-то плачет?
— Нет.
— А ты приложи ухо к земле. Слышишь, кто-то зовет: «Отец!»?
— Нет.
Старик как будто немного успокоился.
С тех пор он всех спрашивал:
— Слышишь, кто-то плачет?
И все смеялись над сумасшедшим.
Прошло около четырех лет. Наступил день смерти старика. И когда глаза его уже перестали видеть свет, а дыхание прерывалось, умирающий вдруг с силой приподнялся. Хватая обеими руками воздух, он проговорил:
— Нитай, кто-то унес мою лестницу!
И, не найдя лестницы, чтобы выбраться из лишенной воздуха и света пещеры, старик тяжело упал на постель. Он ушел туда, где кончается игра в прятки между жизнью и смертью, — туда, где никого нельзя найти.
1891
Мохамайя и Раджиблочон встретились в старом, разрушенном храме на берегу реки.
Не говоря ни слова, Мохамайя пристально смотрела на Раджиба. «Как ты осмелился позвать меня сюда, да еще в такое время! — казалось, укорял ее взор. — До сих пор я выслушивала все, что ты говорил, но ты стал слишком дерзким».
Сконфуженный таким взглядом, Раджиб робко подошел к девушке. Сегодня ему хотелось сказать ей много слов, но он тут же отступился от своего намерения. Однако, как бы там ни было, ему нужно было объяснить Мохамайе, зачем он просил ее прийти в храм, поэтому он торопливо произнес:
— Давай убежим отсюда и поженимся.
Раджиб сказал именно то, что хотел, но без вступления, которое уже давно было подготовлено в его сердце, поэтому слова прозвучали так сухо и резко, что их странно было слышать. Он пробормотал их невнятно, запинаясь, и больше не мог добавить ни одного слова.