Тянулись минуты, но больше ничего не происходило. Напряжение стало понемногу спадать, и волной накатывала усталость. Не смотря на переполняющие меня страхи, я все же начал проваливаться в сон. В полудреме, я еще видел, как пост Хирурга занял Стив, а после все заполонила темнота, которая заслонила меня от всех ужасов, обитающих в ночи.
Меня разбудил Джим.
— Завтрак! — провозгласил он с улыбкой, когда я открыл глаза.
Я чувствовал, что проспал бы еще часа четыре, но, конечно, не мог позволить себе такую роскошь, а посему быстро поднялся, отгоняя сон, и отправился на завтрак.
Грешники свернули свой лагерь за десять минут, и мы снова отправились в путь. Солнце еще только начинало показываться на горизонте, и внешний мир предстал передо мной в очередном своем обличие, восхитившем красотой. Над землей висел густой туман. Воздух был сырым, холодным и невероятно свежим. После каждого вздоха изо рта вырывалось облачко пара, и я старался вдыхать полной грудью, словно опьяненный этой свежестью. С каждой минутой серость утра отступала, и мир наполнялся светом. Я наблюдал рассвет прямо перед собой. В огненно-красном ореоле восходил колоссальный диск солнца. Мы словно ехали в него, оставляя ночной мрак позади. Я ощущал, будто стал свидетелем некого волшебства, таинства, лицезреть которое достойны лишь избранные. Пожалуй, нет таких слов, которыми можно было бы с точностью описать мои ощущения. Двадцать четыре с лишним года прожив в большой консервной банке, я чувствовал себя ребенком, для которого все еще в новинку, который только начинает познавать мир. Солнце восходило так уже миллионы лет, но для меня тогда оно восходило впервые, и я не мог оторвать взгляда от того, к чему земля давно уже привыкла.
Когда перевалило за полдень, чуть справа впереди показались странной формы скалы. Пепельно-черные, они резко контрастировали с окружающим нас миром, окрашенным преимущественно в серые и желтые цвета. Эти скалы напоминали мне обломанные клыки, торчащие из земли в странном подобие оскала.
— Почти приехали — сообщил Джим, указывая на эти самые причудливые скалы — Вези нас туда.
— Мы будем ловить гарпию в этих горах? — спросил я, и Джим неожиданно громко рассмеялся в ответ.
— В чем дело? — спросил я, не сумев скрыть обиду в голосе.
— Прости Клайд — он хлопнул меня по плечу — Это ведь совсем не горы. Это же город.
— Город? — до меня не сразу дошел смысл сказанных им слов — В смысле город предков?
— Да, именно их. В таких местах проще всего найти гнездо гарпий. Правда водиться там и множество прочей мерзости, с которой лучше бы нам не встречаться.
Я все еще не мог поверить в услышанное. Мы направлялись в город предков. В место, о котором я так много слышал прежде. Джулия восхищалась городами предков. Она так много говорила о том, какое это непередаваемое ощущение, когда соприкасаешься с тем миром, в котором существовали наши праотцы. Ведь для них этот мир был обыденной повседневностью. Пройти там, где когда-то проходили тысячи людей, взглянуть на места где они жили, работали, влюблялись, грустили и умирали — кажется, для нее не было большего счастья, чем просто находиться там. Я слушал ее с упоением, сам понимая, что вряд ли когда-нибудь там побываю. И вот теперь, я, в составе команды охотников направлялся в эти чернеющие на горизонте скалы, в которых теперь начал различать очертания высоких зданий города, некогда переполненного жизнью, а ныне мертвого и опустевшего.
Скоро мы выехали на шоссе, как две капли воды похожее на то, по которому мы перебирались через реку в прошлый раз. Мы приближались к городу, и казалось, что эти высоченные здания продолжали расти у меня на глазах. Я и подумать не мог, что эти города настолько колоссальны. Дома тянулись вверх на десятки этажей, и это с учетом того, что природа уже потрудилась, разрушая их ветрами и грозами.
Сначала показались развалины пригорода — чернеющие камни, некогда бывшие стенами и крышами домов, а теперь ничем уже и не намекающие на свое прежнее предназначение. Шоссе вело сквозь них, и впереди нависали строения намного более прочные и массивные, одним своим видом дающие понять насколько тщеславны, горды собой и амбициозны были их создатели. Скоро они заслонили солнце, и мы въехали в тень мертвого города. Все вокруг казалось настолько огромным, что я чувствовал себя букашкой, медленно ползущей в пыли.
Следы борьбы природы и цивилизации были заметны на каждом шагу. Сквозь металл и бетон проросли деревья. То, что прежде было широкими улицами, разрезающими город, теперь превратилось в леса и болота. На нашем пути встречались бесформенные куски изъеденного коррозией металла. В некоторых еще смутно угадывались формы автомобилей, которые прежде мчались по этим самым улицам, управляемые людьми, возможно такими же как и я. Мы привыкли считать наших предков этакими полубогами, существами безумными и совершенно отличными от нас. Но ведь это не так. Мало кто, пожалуй, произнося это слово — предки — представляет себе обычного человека, так же как и мы в Филине, спешащего по своим делам, совершенно не заинтересованного в уничтожении мира или его покорении, а просто старающегося прожить свою жизнь так, как ему бы того хотелось.
Мы продолжали медленно ползти, все дальше углубляясь в недра города, название которого, наверное, умерло вместе с его жителями. Наш путь преграждали завалы, деревья и болота, и мне то и дело приходилось менять направление. Я совершенно не представлял, куда именно нужно двигаться, но поскольку никто из Грешников не дал мне никаких инструкций на это счет, я просто продолжал движение, с восхищением и трепетом разглядывая представший предо мной памятник умершей культуры.
Тень от высоких зданий приглушала не только солнечный свет. Казалось, что и звуки сюда не проникают. Мы словно ехали по дну каньона. Стены обступивших нас строений, обильно поросшие мхом, сдавливали. Как будто город сжимал в тесках мой разум. Здесь все было совершенно не таким, как на просторах за стенами Филина. Там дышалось легко и свободно, но в этом городе я чувствовал себя неуютно и беспокойно.
Наконец Пастырь, находящийся со Стивом и Хирургом в прицепе, скомандовал по рации остановиться.
Грешники покинули машину, и я последовал их примеру.
— Стив — голос Пастыря звучал тихо, не шепотом, но близко к тому — Ты сегодня останешься у машины.
— Почему? — искренне удивился тот, так же не превышая некого звукового барьера.