А потом поднялась на сцену, вынула из узелка небольшую тыкву и положила перед Демидом Пилипенко. (По нашему обычаю отвергнутому жениху тычут тыкву под нос.)
Смеху было — стены дрожали. Пилипенко покраснел и готов был сквозь землю провалиться. Представитель из района от удивления рот разинул. А потом стал уговаривать. И выходило по его словам, что тем и хорош Демид Пилипенко, что день и ночь кричит. Старается человек! Но у всех перед глазами лежала спелая тыква и всем пришлись по сердцу слова Ярины, что к булаве и голова нужна. Так, смеясь, и прокатили Демида на вороных. Уехал он куда-то в другой район. Но и туда, говорят, дошел слух, как Ярина тыкву ему поднесла.
Вместо Демида Пилипенко выбрали председателем Сергея Пивторыдядько. Пять раз голосовали, а таки досталась ему булава.
Отбыл он положенный срок, приближалось отчетно-выборное собрание. И уже задолго начали в колхозе шептаться: «А что теперь скажет Ярина?»
А она таки сказала.
Подошла к президиуму, вынула из-за пазухи бутылку самогона и показывает:
— Видите, плавает там что-то? Так это ж наш председатель.
Все за животы держатся, а Ярина и не улыбнется. Смотрит с укором, грустно качает головой: «Ну чего гогочете? Что тут смешного?».
Когда немного угомонились, добавила еще несколько слов:
— Зовешься Пивторыдядько, а пьешь, как Тридядько…
Не стало и пьянчужки.
После него председательствовал Веренчук. Этот крал тихо и хитро. И всегда так получалось, что не он виноват. Сняли завхоза. Дважды меняли заведующих фермами. Кладовщика под суд отдали. А Веренчук ходил жив-здоров, хотя и ползли по селу недобрые слухи.
Да наружу ничего не выходило. Потому что Веренчук ловко умел прятать концы в воду. Он знал кое за кем мелкие грешки и давал понять: «Я молчу, и ты молчи». А если грешков не водилось, то Веренчук мог и сам что угодно выдумать. За словом в карман не полезет, язык острый, верткий, задень такого — мороки не оберешься.
Одним словом, его не подкуешь. Он сам тебе подкову набьет!
Так что быть бы Веренчуку председателем еще не один год, кабы не Ярина Передник.
Когда шла она к сцене, зал замер. У кого-то вырвалось не то испуганно, не то радостно:
— Ой, сейчас кинет бомбу.
И она кинула.
Молча развернула газету и вынула рыбину. Без головы.
Кто-то засмеялся. Кто-то крикнул:
— А что ж это с ней случилось, с беднягой?
Лицо у Ярины было суровое и скорбное.