Ольга вглядывалась, ожидая его появления.
«Вот сейчас, вот сейчас увижу…»
Стрелки в кольце сближались. В ней все напряглось в предчувствии звона. И уже лилось и звенело, наполняя безымянной бесцветной силой огромное синее небо. Круглились зубчатые главы…
Русь, ты вся — поцелуй на морозе.
Синеют ночные дорози.
Сибирь. Минус сорок. Котлы ревут и грохочут. Форсунки выхлестывают струи огня. Манометры дрожат от давления, вот-вот брызнут стеклами. Кочегары в мазуте и саже заглядывают в глазки: блеск зубов, потные лбы, рыжие отсветы. Дым из трубы лохматый и черный с багровым подбрюшьем.
— Кончай фуговать! Сбросим давление!
— Форсируй! Приказ генерального!
Дрожание фундамента. Клекот и хлюп кипятка. Пузыри огня. Кочегары гладят железную кожу котлов. Чешут горячую шерсть. Котлы пялят красные бычьи глазища, дергают гривы, хвосты.
— Врешь, не замерзнешь! Ста граммов не надо!
— К огоньку, погрейся!
— Чайку с кипяточком!
— Баньку с березовым!
— Держи, черт, давление!
Ходят косолапо и весело. Над трубой качаются звезды, хрупкие сквозные вершины. Город в березовой роще топорщит свои этажи…
Пушкарев, генеральный директор, подкатил к котельной в момент пожара. Выскакивая, единым взором охватил случившееся: горящий, пропитанный топливом снег, бегущий разлив огня. Понимая, пугаясь беды.
Кругом голосили:
— Братцы, горим! Сигай!
— Снегом, снегом туши!
— В нефти снег-то!
— Сейчас взорвет, ахнет!
— А ну, спасайся, беги!