Я вас всегда ценил за трезвый и практический взгляд на вещи, а не за умение рассказывать сказки.
Канцлер поклонился.
— И тем не менее, сопоставив все слухи и фактические приметы, я пришел к выводу, что в Ордене тамплиеров помимо внешнего, всем видного тела, главою которого является Жак де Молэ, имелось тело внутреннее, тайный круг посвящения.
— Об этом я слышал. Следователи нашего инквизитора как раз и добиваются от арестованных признания в том, что они были в этот круг приняты, для чего плевали на распятие и отвергали божественную сущность Христа.
— Вот именно, — голос канцлера стал много тверже и увереннее — они тоже только «слышали» об этом внутреннем круге и, когда палачи-доминиканцы вздергивали их на дыбу, они начинали лопотать свои бессмысленные признания. И даже если среди испытуемых оказывался кто-то из по-настоящему посвященных, он рассказывал общепринятую легенду, признавался в невинных шалостях, чтобы скрыть свою темную тайну.
Король брезгливо отхлебнул вина.
— Что-то я не пойму, Великий Магистр Ордена мог быть не посвящен в его истинные тайны?
— Не забывайте, с чем мы имеем дело. Это не здешнее, не французское изобретение — Орден рыцарей Храма Соломонова. Это чудовищный выползень из магических восточных дебрей, стран коварства, предательства и сатанинской магии. Может статься, чтобы приспособиться к нашей жизни, он специально выработал привычную нашему глазу форму. Он строит больницы и тому подобное, дает в долг королю и членам его фамилии, подчиняется всем монаршим приказам. А по сути, он, этот Орден, остался противоестественным восточным порождением. И мы ничего не знаем ни о его заповедях, ни о его золоте, ни, главное, о его целях.
Дослушав взволнованную, даже слишком, речь государственного канцлера, король допил вино.
— Я с неудовольствием отмечаю, Ногаре, что это расследование ударило вам в голову. Вы словно заразились какой-то болезнью. Скорей всего, вы напускаете туман там, где все более менее ясно. Вместо того, чтобы еще раз взнуздать своих шпионов и заставить их постарательнее выполнять свои обязанности, вы твердите о магии и сверхъестественных вещах. Ваши построения не выдерживают никакой критики. Достаточно спросить, почему этот восточный монстр, если он так могуч и изворотлив, позволил себя пленить, причем безропотно?
Физиономия Ногаре пошла пятнами.
— Я согласен, разумеется, с вами, Ваше величество. Что касается того, чтобы взнуздать моих людей, это будет сделано. Я к тому же удвою их число в ближайшие недели. Я пошлю еще десяток толковых помощников Дюбуа в Кагор. Умоляю вас только об одном.
— О чем это?
— Выслушать некоего человека.
Король досадливо вздохнул.
— Это он забил вам голову этим «внутренним кругом»?
— Он был последней каплей.
— Ну ладно, дьявол вас разрази, ведите сюда своего восточного сказочника.
Через минуту Арман Ги предстал перед королем.
За те две недели, что он провел на воле, внешность его пришла в норму, малая толика подвального мрака задержалась в глазах, это придавало ему некоего, инфернального весу. Королю он не то чтобы понравился, просто убедил, что к его словам имеет смысл прислушаться.
— Кто вы такой?
— Зовут меня Арман Ги, я был комтуром тамплиерской капеллы в Байе в Нормандии.
— Почему же вас не арестовали мои люди?
— Потому что они меня освободили.
— Объяснитесь и больше не говорите загадками. Такая манера вести беседу меня раздражает.
— Прошу прощения, Ваше величество. В тот момент, когда ваши люди входили в Тампль, я сидел на самом дне мрачнейшей из его тюрем.
— Вы согрешили против Ордена?
— Нет, я согрешил против Жака де Молэ, против его представлений о том, каким должен быть Орден рыцарей Храма Соломонова.
Король прищурил глаза, ноздри его слегка вздрогнули.