— Я сказал, — обратился он уже к нам, — что приветствую хранительницу дружественной к нам расе на их языке.
Затем он замолчал, войдя в транс и, скорее всего, общался с местным искином. Минуты через четыре он удивленно спросил:
— В самом деле после войны с хтоираимами прошло более двадцати тысяч лет? — прочитав по нашим лицам, что это правда, добавил. — Тогда у нас мало времени. Что привело вас сюда и как узнали координаты? И давайте присядем и спокойно поговорим.
После этих слов рядом с нами «выросли» из пола пять кресел, на которых мы устроились с комфортом, очень уж удобные они оказались. После этого он дал понять, что внимательно нас слушает.
С этим человеком темнить и хитрить не имело ни малейшего смысла, поэтому я начал рассказывать свои похождения, ничего не скрывая. Некоторые моменты вызывали у него интерес, в других задавал уточняющие вопросы, очень долго расспрашивал нас и, особенно меня, о сражении, в результате которого я потерял свои способности. Такому же тщательному допросу подвергся анализ моего состояния, когда меня накрывало различными эмоциями, и было очень тяжело это переносить. Обрадовался, что система ройной звезды осталась нетронутой, а при упоминании медузы даже не смог скрыть своей радости.
— Так что я никак не могу быть потомком, — подвел итог я своему рассказу.
Удивительно, но все мои похождения вылились всего в полчаса.
— Могу тебе сказать, что новейшие симбионты класса «Воин» и «Дипломат» могли прижиться и начать развитие только у того, в ком течет не только кровь драурров, но и эфирные тела также аналогичные им. В твоем случае я вообще не понимаю, как такое могло произойти, ведь эти два симбионта несовместимы, а твои перепады настроения и есть результат этого. Я согласен, что эта, как ты называешь ее, белка, что — то подправила у тебя, но вот как ты смог дожить до этого момента, я не знаю. Могу только предположить, что дух воина в тебе настолько силен, что сдерживал развитие симбионтов, да еще вон эта твоя Селена наверняка помогла. Это ведь разработка на основе наших старых исследований?
— Все верно, — ответила сполотка, — в свое время мы обнаружили записи и на их основе воссоздали симбионт. Сам комплекс состоял из симбионтов, непосредственно вживляемых в тело, и коммуникатора, исполняющего роль и вычислителя, и связиста, и многое другое.
— А почему ты сказал, что у нас мало времени? — спросил я.
— После моего выхода из стазис — поля оставалось всего два часа, — он чуть улыбнулся, — сейчас уже меньше.
— Как же так? — изумлению Линонэль не было предела. — Ведь по нашим данным вы жили тысячелетия!
— Я смотрю, что вы еще не изучили досконально свои тела, способности и возможности. Все дело в том, что разумный живет в этом мире до тех пор, пока живы его эфирные тела. Срок жизни моих всего пятнадцать тысяч лет, поэтому как только они полностью соединятся с Вселенной, я тут же превращусь в прах. Разумный в совершенстве владеющий всеми своими телами, в том числе и биологическим, будет жить столько, сколько существуют его энергетические составляющие. Потом же он либо умрет, либо должен перейти на следующую ступень развития. У меня не хватит времени, чтобы шагнут туда, — добавил он, видя, что все мы хоти задать один и тот же вопрос.
— А как же я? — спросила Лилиан. — Я ведь тоже пролежала эти тысячелетия.
— Ты, наверняка, находилась в криогенной стазис — капсуле, — ответил ученый, — а ваши ученые совместно с хранительницами сумели добиться того, что эфирные тела также прекращают взаимодействие с Вселенной. Правда, только для тех, в ком течет кровь хранительниц. Хотя все знания и технологии вы нам предоставили, но применить их к себе мы так и не смогли. Если бы меня вывели из стазиса через десять — двенадцать тысячелетий, то я бы еще смог долго прожить, конечно, не все оставшееся время, а где — то шестьдесят процентов от него.
В это время с моих колен раздалось недовольное «мрявк», на что драурр улыбнулся и перевел взгляд на кота.
— Как я мог забыть о тебе? Нет, не забыл, — он повернулся ко мне. — Это напарник воина — метаморфа, в задачу которого входит защита от ментальных атак всех планов. Судя по тому, что он привязался к тебе, то именно тебя он и выбрал в качестве своего напарника. А сохраниться они могли только в системе тройной звезды.
— Так вот в чем дело! — вскрикнул я. — А я — то гадал, почему в рубке воздействие ургингов значительно меньше, подозревал его, и оказалось, что это правда. Да, эти ургинги вам известны?
— Нет, — мгновенно ответил он, — думал уже над этим, но никогда ни о чем подобном не слышал. А сейчас давайте займемся делами насущными, я передам вам всю информацию по вашим врагам и по новейшим нашим разработкам.
Он передал нам кристаллы с информацией, считывающее устройство, объяснил основные моменты, некоторую информацию продублировал на нейросети и на мой коммуникатор. Мне он еще скинул кода доступа к этому центру и лабораториям, раскиданных по территории Содружества и за ее пределами.
— Теперь с тобой, — обратился он ко мне, когда с передачей все было завершено, — как вывести твоих симбионтов из состояния полного боевого режима, я не знаю. Стоял бы у тебя один из них, то легко, но в данном случаю боюсь, что сделаю тебе только хуже. Если говоришь, что возможности возвращаются, значит остается только ждать. Оружия здесь нет никакого, в свое время весь арсенал ушел на вооружение, дроидов также нет никаких, — он чуть задумался, как будто решал вопрос говорить мне о чем — то или нет, но все же продолжил. — Возьми этот кристалл. Здесь информация о местоположении лаборатории по каким — то секретным вооружениям. Место это я узнал совершенно случайно, когда началась суета, связанная с войной. Более того, скажу, что о самой лаборатории никогда не слышал, хотя общался с очень многими людьми, в ом числе и военными высоких рангов. Если о нас, о тройной звезде, других секретных объектах, ходили различные слухи, то о ней — ничего.
Я взял кристалл, скользнул по нему взглядом, потом уже посмотрел более внимательно — что — то в нем меня зацепило, чем — то он отличался.