— Беда… — протянул Руслан, — Мне уже страшно.
— Угу, — поддакнул Гай, — Три роты беременного десанта — сам боюсь.
— Всё шутите? — Яна расстроенно сбавила тон, — А зря. Не мне вам объяснять важность материнского инстинкта. Без него человечеству, как виду, просто хана. Сами знаете. Никакое искусственное детопроизводство цивилизацию не вытянет.
— Знаем, — Лузгин вздохнул, — И не подумай, Ян, мы не от безалаберности ёрничаем, просто реально — ситуация аховая. Вся наша затея с формированием боевой группы плавно превращается в буффонаду какую-то. Всё из-за нашего мужского недосмотра. Мы калеки социальные — увы. Странно, но факт — даже у меня образ беременной женщины в картину мира только умозрительно вписывается. Даже я привык к тому, что современная женщина всегда активна, в струе, в бизнесе, в общественной жизни по уши, всегда готовая к скандалам, интригам и дракам. Да к чему угодно, к службе в милиции, в армии, в политике… но только не к тому, чтобы выносить ребёнка и стать матерью… вот такой вот хитрый социальный вывих, ты знаешь…
— Короче, не вписалось это в наше понимание жизни, — резковато заключил Гай.
— Не вписалось! — передразнила Яна, — Я вас ещё в самом начале предупреждала, о возможном развитии ситуации. Четыре месяца назад почти, ещё в конце ноября…
— Но орлицы твои, «гнезда Софьиного», как-то же справились с ситуацией, — привёл аргумент Лекс, — И инициацию нормально прошли, без подобных эксцессов, вроде угроз повальной беременности…
— Лекс, слова выбирай, — осадил его Руслан.
— Да тут выбирай-не выбирай. Ситуации это не меняет. Девчата, пожелавшие рожать, дисциплинированно подавали рапорт… сколько у тебя таких, Ян?
— Шестьдесят семь, — буркнула Джамбина, не понимая, к чему он клонит, — Это, примерно десятая часть… Да и то, девятнадцать девок сдрейфили. Назад сдали, как только ваши выкатили им условие: сначала замуж — потом ребёнок. Типа, полноценная семья, мама и папа у ребёнка должны быть и всё такое… Другие примеры есть, типа Грань-Гекаты твоей любимой, Лузгин…
Руслан недоумённо вскинул бровь, хоть этого никто не видел, но так ничего в ответ и не сказал.
— … тоже, вот чего девке надо? Брюс — нормальный мальчишка, воспитать только немножко. Поимела и бросила. А парень переживает. Вы-то сами, сразу, что ли настоящими мужиками родились?
Повисло неловкое молчание.
— Э-эх, — крякнул Гай, — Надо институт семьи создавать срочно! Да только не знаем как. Буксуем на ровном месте. Все исторические примеры на религию завязаны, на всевозможные ситуативные обряды с сомнительными социальными императивами… Рус, у твоих историков подвижки в данном направлении есть?
— Есть, но мало, — отозвался Руслан, — Два примера, и оба не слишком удачные.
— Просвети, не скрытничай. Вкратце.
— Оба, вроде как, очень неплохо зарекомендовали себя в прошлом. Но, к нашей ситуации адаптировать надо — это понятно. Только, не совсем понятно, как именно. Первая социальная модель. Выстроена в СССР. Основана на тотальном аппаратном контроле нравственности на государственном уровне. Достигалась путём купирования, фактически жёсткого, тотального уничтожения любых ростков нравственной, половой распущенности, развращённости и меркантильности. Методики воздействия и их последствия описывать, полагаю, не надо — вы и так в курсе. Или вполне в состоянии себе их представить. Спектр эмоциональной и нравственной ориентации населения усиленно смещался в область высоко моральных предпочтений: Родина Мать, советский трудовой народ, которому «слава», сами по себе успехи в ТРУДЕ, семейные ценности, на основе «настоящей любви» на всю жизнь. Любые другие гендерные взаимодействия жёстко порицались общественным мнением и специально созданными общественными институтами, вплоть до привлечения к административной и, даже, к уголовной ответственности. Система окончательно сформировалась после Великой Отечественной войны, на пике эффективности держалась около двадцати лет. Результат: подавляющее количественное преобладание крепких семей, взрывной рост населения страны, высоконравственные духовно ориентированные поколения молодёжи. В минусах — достаточно высокая доля сексуально неудовлетворённого населения, причём по самым скромным сексуальным требованиям, нам они покажутся смешными…
— Да ладно! Удиви меня! Что за скромные требования? — не утерпела Джамбина.
— Яна, не будем углубляться, иначе разбредёмся по темам и, вообще заблудимся, просто верь мне… Продолжаю: доля втихую страдающего населения — примерно пятая часть. Втихую — из-за боязни нарваться на негативное общественное мнение, стереотипное, навязанное госаппаратом и, в том числе, обоснованное нежелание индивидуумов с контролирующими органами названного госаппарата связываться. Ибо чиновник всегда прав больше, чем не чиновник. Второе естественное следствие из ситуации — повальная, потрясающая просто, половая безграмотность населения. Вы не представляете, с какими вопросами молодые пары к сексопатологам обращались! Я, когда прочитал — в ступор впал, поверить не мог! До такой степени растерять половой инстинкт!
— Рус, погоди. На счёт сексопатологов. Я слегка не в курсе, поясни, в то время было так много патологий, что понадобилось выделять целое медицинское направление? Это какие-то мутации послевоенные? Ну, там, радиация, боевые вирусы, газы?
— Нет, Лекс. Всё гораздо хуже.
— Хуже?! — опять не сдержалась Яна.