а ты бы дождался, когда он напьется.
– Я боялся, что он полезет брататься, целоваться.
– А я именно до этого и довел бы его. Скажу откровенно, я там давно свой человек.
– Ты... свой... в усадьбе Турна!.. – воскликнул Виргиний вне себя от изумления, – да дед убьет тебя за это!..
– Дед об этом знает и хихикает себе в бороду.
– Да как ты туда пробрался?! обманул Грецина?
– И его и его девку.
Вулкаций двусмысленно засвистел, что-то напевая сквозь зубы; Виргиния гадливо передернуло.
– Разве она... она... А... А... – запнулся он.
– Амальтея, – договорил Вулкаций со смехом над его застенчивостью пред самым воспоминанием о женщине.
– Она с тобой играет?
– Я играю с нею... я ее преследую целый год по пятам, куда бы она ни шла.
– Вулкаций!.. И она... Она твоя?
– Она моя невеста.
– Невеста!..
– Т. е. не моя, а невольника Верания. Дед поручил мне помогать тебе в разведках не из недоверия к твоим стараниям, а именно потому, что сегодня моя свадьба.
– Сегодня твоя свадьба!.. но твой отец...
– Какой ты недогада, Виргиний!.. удивляюсь я тебе!.. для всякого другого это дело вполне понятное: разумеется, я учиню какую-нибудь катастрофу, которая по самым уважительным причинам заставит отсрочить наш брак. Я уж не в первый раз сожалею о его отсрочке: однажды меня в этот день укусила змея; потом переехали мне ногу колесом; я чуть не утонул в озере... Вулкаций живет при своих наездах в усадьбе нашего дедушки, в Вераний останавливается у Тита-лодочника, понимаешь? – перевоз отсюда далеко; от Турна не пойдут его медведи проверять достоверность вестей хитрой лисицы.
– Ах, Марк!.. все это ложь, каверзы, мерзость!.. все это недостойно римлянина... и на что это деду? на что тебе?.. эта несчастная девушка отдалась тебе, а ты...
– Отдалась?! ну, нет, друг любезный!.. там не такие люди... гордости у этих одичалых медведей, как у самого Турна, с целую бездонную бочку, которой Данаиды позавидовали бы.
– В каком смысле?
– А в таком, что эта девка никогда моею не будет, если я на ней не женюсь, а я жениться, сам знаешь, не могу.
– Она твоею не будет!..
– Известно, что холоп всегда подражает вельможе: Турн считает себя несомненным потомком рутульских царей...
– Потому что он и есть их потомок.
– Ну! Мы с тобой при составлении его генеалогии не были...
– Как ты, Марк, во всем сомневаешься!..
– Как же мне не сомневаться, когда на наших глазах происходит нечто подобное? Все говорят, будто Тарквиний Приск происходил от грека Демарата из Коринфа; Арунсу до этого все равно, потому что он «мямля», как его прозвал наш дед, но ведь Люцию Тарквинию про Демарата нельзя говорить: он готов глаза выцарапать, точно бешеный кот... Люций Тарквиний выводит свой род от каких-то этрусских лукумонов чуть не допотопной древности...
– При чем же тут гордость управляющего?
– Грецин выводит свой род от каких-то архонтов, взятых в плен луканцами при разрушении Сибариса... он так и говорит о себе своей ровне, поселянам и слугам: он «благородный сибарит», оттого и кичливости его границ нет.
– Грецин из благородных...
– Этот раб не то, что наш разбившийся Антилл, а дочь его – не наша Диркея... тут простое мужичье, глупое, скотоподобное, а там лезут в вельможи, и оттого они еще смешнее.
– Я заметил, что это люди какие-то не такие, как у нас... но Амальтея тебя любит?
– Отец приказал ей меня любить.
– А сама она?
– Я не допытывался.
– Марк!.. Для чего ты это делаешь? Для чего разрушаешь семейное спокойствие чужих людей какою-то комедией: ложь в устах римлянина – позор несмываемый!..
– Ну, уж распутывания всех этих узлов и петель нашего дедушки в этом деле ты от меня не требуй!..