Класс смеялся. Даже Анна Михайловна.
— Ох, ты и фантазер, Поляков!
А больше всех доволен сам Илька. Он подходит к Игорю и от полноты чувств жмет его руку.
— Ведь если бы не ты, я бы никогда не догадался о своем настоящем призвании.
А вот и Димка Толмачов поднялся с задней парты. Развел руками.
— Ребята, я прямо не знаю, что сказать. Понимаете, мечтал поступить в консерваторию.
Его прервала Яблочкина.
— Нам сомневающиеся не нужны. Можешь не объяснять.
Димка послушно смолк.
А Яблочкина уже взяла в свои руки собрание.
— Поговорили? Все ясно? Голосуем! Так кто за Большие Пустоши? Единогласно!
— Вот здорово!
— Оставаться — так всем классом!
Да, да, именно всем классом. И меньше всего думали о серьезности решения, принятого, в сущности, без особых размышлений. Конечно, если все это было бы не столь неожиданным, происходило бы не в классе, да еще в присутствии директора школы, воспитательницы и Яблочкиной, и каждый из них наедине с собой мог бы спокойно и не спеша обдумать, стоит ли ему оставаться в деревне, то вряд ли весь класс пришел к столь единому решению.
Все были взволнованы и взбудоражены. Хорошо это или плохо? Ну конечно, хорошо. А если чуть-чуть тревожно, то будь веселей!
— Юрка, ты кем будешь? Трактористом? Да какой ты тракторист, когда производственную практику сдал на фу-фу?
— А девчат на скотный двор! Не нравится? Так там же механизация!
— Ребята, а может быть, заделаться лаборантом? Ведь я химик!
— Давайте свою, молодежную бригаду организуем. Предлагаю комсоргом Шеломова. Возражений нет?
Громкоголосый шум. Никто не хочет уходить домой. Анна Михайловна вытирает платочком глаза.
— Какие милые, хорошие дети.
Егор Васильевич против сантиментов.