— И не выйдет, — жестко прервал его канцлер. — Бастард разгадал твою игру. Вот потому он и нанес удар по Обливиону!
— Но, черт возьми, — воскликнул министр, — от кого он мог узнать, что Любомир отправлен на Обливион! Я уже говорил, что об этом знал только я один.
— И еще диспетчеры «Клавдия Птолемея», — добавил канцлер, — наблюдая за реакцией приятеля.
— Нет, это не возможно, — вскочил тот на ноги, — они ведь не покидают станцию никогда!
— Но в их распоряжении несколько мощных Г-фазных передатчиков и сообщить Бастарду интересующую его информацию не составляет труда. Я ведь предупреждал, что у Бастарда везде свои люди. Зря ты не придал ему должного значения и очень серьезно недооценивал.
Министр рухнул обратно в кресло и обхватил голову руками. Он так просидел так несколько секунд, затем поднял голову и посмотрел в глаза Лобанову:
— Ладно, Бастард обыграл меня в дебюте, но игра далеко еще не окончена. Он еще будет ползать здесь в этом кабинете на коленях, умоляя нас о пощаде!
— Мне нравится твой настрой, — впервые за это время улыбнулся канцлер, — но предупреждаю, Бастард игрок опытный, умелый и рисковый. Его голыми руками не возьмешь!
— Там посмотрим, — Ланской поднялся из кресла. — Значит, как только голограмма с твоим обращением к экипажу «Стремительного» будет готова, мой заместитель и с ним три, нет, пожалуй, четыре или пять звездолетов отправятся на Обливион.
— Удачи нам всем! — пожал ему руку канцлер. — Удача нам сейчас нужна, как воздух!
Линейный крейсер «Жан Вальжан» больше всего напоминал сооружение из нескольких установленных друг на друга консервных банок с уменьшающимся диаметром. Нижняя его часть представляла кольцо дюз, окружностью примерно триста метров, над которыми располагались ионные и главные двигатели корабля. Здесь же по окружности был установлен второй ряд дюз поменьше, с помощью которых звездолет мог менять направление движения, совершать маневры, вращаться вокруг собственной оси и т. п. Следующей «консервной банкой» являлся объемистый трюм, в котором хранились запасы продовольствия, вооружения, техники и прочего имущества. Над ним располагался ангар для десантных космошлюпок и космоботов, которые находились в специальных отсеках по окружности кольца, как патроны в барабане револьвера. Они отстреливались с помощью сжатого воздуха, а затем уже включали свои ходовые двигатели. В свободном пространстве внутри этого кольца могло размещаться несколько космических истребителей, а также самолетов и вертолетов для полетов в атмосфере. При необходимости их использования, стена ангара просто раздвигалась в обе стороны. Центральную часть следующего кольца занимала боевая рубка и жилые помещения, а по окружности в нем были установлены (как на старинных парусных кораблях) орудия, стрелявшие ядерными снарядами весом в тонну. Так как основное предназначение линейного крейсера в бою заключалось в огневой поддержке десанта, штурмующего планету, то следующие два кольца были напичканы торпедными аппаратами для пуска торпед с антиматерией, ракетами различных классов, тяжелыми лазерными батареями, а также силовыми установками, создающими защитные экраны. На самом верху располагались радары, сканеры, средства связи, с помощью которых крейсер мог переходить в режим «невидимости» или выводить из строя электронное оборудование вражеских кораблей. Так как высота крейсера составляла более пятидесяти метров, а основание порядка трехсот, он мог совершать посадку на планеты лишь там, где имелись хорошо оборудованные космодромы. В таких случаях из днища выдвигались мощные «лапы», которые служили ему опорой, а из трюма опускался пандус, по которому на поверхность спускались люди и техника. Проблем со взлетом крейсер не испытывал, так как для этого с избытком хватало мощности одних ионных двигателей, хотя звездолет мог стартовать и с помощью главных. Правда, на планетах Империи это категорически запрещалось из-за возможных разрушений и загрязнения атмосферы. В боевой расчет линейного крейсера входил также взвод десантников (для обороны корабля в случае абордажа), но при необходимости внутри его мог разместиться целый десантный батальон…
Как только шлюпка состыковалась с крейсером, Яворский и Добрынин почти бегом направились в рубку. Артем, Илья, Денис и Матвей уже находились на своих местах, Копылов как обычно занял кресло в углу.
— Я вижу, ни у кого нет сомнения, как нам следует поступить? — обвел взглядом Феликс членов экипажа. — Тогда вперед!
— Он одел на голову шлем связи с ЭлеМом и отдал команду следовать в точку, координаты которой передал капитан терпящей бедствие яхты.
Набирая скорость, «Жан Вальжан» устремился вперед.
— Непонятно только, — задумчиво сказал штурман, — что делать здесь почти в нейтральной зоне Империи и Соединенного Королевства прогулочной яхте губернатора сектора Весов, резиденция которого, насколько мне помнится, находится где-то в районе Зубен эль Акраб. Чего ее занесло почти на сто световых лет от родных мест?
— Думаешь, для нас подготовлена ловушка? — нахмурился Феликс. — На самом деле никакой яхты здесь нет, а встретят нас там три — четыре боевых звездолета?
— Не знаю, — пожал плечами Матвей, — но посуди сам, чтобы добраться сюда от этой Клешни Скорпиона яхте было необходимо минимум два месяца.
— Ладно, будем соблюдать осторожность. Артем, есть новости?
— Нет, командир, — откликнулся Травкин, — сигнал повторяется на автомате в Г-фазном диапазоне и по открытой связи. Может, там никого уже и живых нет.
В рубке воцарилось молчание. Минуты медленно уплывали в даль, звездолет на ионных двигателях пожирал десятки тысяч километров в секунду и все дальше удалялся от Обливиона, который в лучах Мафусаила становился похожим сначала на мякоть спелого арбуза, потом, на красное яблоко и, наконец, на созревшую вишню.
— Командир, мы в точке координат, — доложил штурман.