Я пожала плечами. В общежитии интерната остались какие-то вещи, телефон… я даже не взяла ничего из этого в больницу. Точнее, никого не попросила принести — в “скорой" после спектакля было не до того.
Наверное, я бы махнула рукой, если бы при попытке шевельнуться меня не накрыло следующей волной странных ощущений. И я, наконец, не поняла, что же это такое.
У меня не болело бедро. Совсем. Вообще. У меня… ничего не болело!
Наверное, со стороны я выглядела заторможенной дебилкой, но вся нереальность и вместе с тем реальность происходящего обрушились на меня только сейчас.
Где я?! Кто все эти люди, что происходит?! И что они со мной… и… и весь этот бред про то, что я оружие, а вот это… мастер? Так. Мне нужно время, чтобы осмыслить… да к черту!
— Почему вы… нет, не так. Я чувствую, что меня обезболили или вообще… — тут я сглотнула, опасаясь вслух произнести то, на что не смела даже надеяться. — Что со мной сделали?
— Убрали основные очаги воспаления, но лечение не закончено. Когда разберемся с основными делами, я дам тебе посмотреть медицинскую карточку. — Парень спокойно, но при этом несколько скептически оглядел меня с ног до головы и тяжело вздохнул. То ли не понравилось то, что увидел, то ли засомневался, что я умею читать.
Поневоле и я с интересом опустила глаза. Ну, о том, что я неграмотная, на мне нигде не написано. Значит, балетные стати не вдохновили. Собственно, да, идеальный балетный верх — это плоскость. У меня, правда, все же есть грудь, но в пределах формы, утягивать не приходилось.
— Пока тебе несут одежду, ты имеешь право спрашивать, — как-то странно завернул фразу Максимилиан.
— А одетые люди спрашивать уже не имеют права? — не сдержалась я тут же. Ну что поделать, никогда не умела прикусить язык вовремя, хотя в Академии тот еще змеюшник и приходилось себя контролировать.
— Можно. Но будет не до того, — на меня неодобрительно зыркнули. — Сегодня достаточно загруженный день. Надо оформить до конца документы на опеку, забрать твои вещи, перебрать их и при нужде — купить недостающие. Затем, — он нажал на тёмную полосу браслета на правой руке, и отщелкал ногтем какую то комбинацию, — изучить твой предыдущий рацион и перекинуть его диетологу, далее….
— Так, здесь сразу стоп, — я вскинула руку. — Я совершеннолетняя. Что значит документы на опеку?
— Ты недееспособная. Особенно по нашим меркам, — я снова удостоилась неодобрительного взгляда, за то, что перебила.
— С какой стати я недееспособная, и что значит “наши мерки”? — я понимала, что мое настырное желание прицепиться к каждому слову раздражает Максимилиана, но это, черт возьми, моя жизнь. И пока я не выясню все досконально — не отстану. Тем более, что непонятки вокруг множились, как тараканы на детдомовской кухне.
Кукольный мальчик демонстративно вздохнул и присел на ближайшую кушетку. Закинул ногу на ногу, снова вздохнул и, наконец, произнёс:
— Ты же все время осматривалась? И какие выводы? — не дождавшись мгновенного ответа, он щёлкнул пальцами и белая стенка с одной стороны палаты вдруг стала панорамным окном, за которым… за которым закручивалась спираль галактики.
— А так?
А охренеть… что еще скажешь. Космос, что ли? А может, просто картинка на экране? Но зачем?
— То есть, меня украли инопланетяне? — я сама не могла поверить в подобную чушь, потому и голос мой прозвучал соответствующе. — На летающих блюдечках?
Нет, в самом деле — другого объяснения я не видела. Но это же чушь! Сказки для дураков! С другой стороны — кому могло понадобиться меня обманывать и зачем? Да еще с такими спецэффектами.
Максимилиан вдруг хмыкнул, подумал а потом и вовсе издал короткий смешок.
— Знаешь, а можно и так сказать. Только не украли, а скорее забрали свое потерянное дитя.