— Я не вправе одобрять или осуждать. Я не судья тебе.
— Ты думал, я тоже из Братства?
— Да — ведь ты вооружен.
— И все-таки заступил мне дорогу. Отважный же ты человек.
— Я не боюсь того, что меня отправят к моему богу.
— Как тебя зовут?
— Клофас. А тебя?
— Дардалион.
— Да благословит тебя Исток, Дардалион. Но сейчас тебе лучше удалиться. Когда луна достигает зенита, Черные Братья поднимаются в небо.
— Я покараулю здесь с тобой.
— Мне неприятно твое общество.
— У тебя нет выбора.
— Что ж, будь по-твоему.
Они молча ждали, а луна поднималась все выше. Клофас не желал разговаривать, и Дардалион рассматривал лес внизу. Эгель разбил свой лагерь за южной стеной Скарты. Священник видел, как шагают по краю леса часовые. Вагрийцам будет не так легко победить Северного Князя — в Скултике мало мест, где можно дать бой. С другой стороны, если они нападут на здешние города, Эгель сохранит свою армию, но защищать ему станет некого. Те же трудности испытывает Эгель. Оставаясь в лесу, он обеспечивает себе временную безопасность, но выиграть войну не может. Покинуть же Скултик — значит пойти на самоубийство: с его силами даже часть вагрийской армии одолеть нельзя. Остаться — значит проиграть, уйти — значит умереть.
И пока Эгель пребывает в раздумье, на дренайской земле продолжают избивать невинных.
Эти мысли угнетали Дардалиона до крайности, и он собрался уже вернуться в свое тело, когда услышал крик Клофаса.
Обернувшись, он увидел, что священник исчез, а вместо него в воздухе парят пять воинов в черных доспехах, с черными мечами в руках.
В бешенстве Дардалион выхватил свои мечи и бросился на врага. Пятеро не замечали его, пока он не обрушился на них, и двое исчезли сразу, когда серебряные клинки пронзили их астральные тела. Дардалион отразил чей-то удар левым мечом и широко махнул правым. Ярость наделила его быстротой молнии, глаза зажглись огнем. Изогнув правое запястье, он пробил защиту одного из воинов, и клинок пронзил горло врага. Тот исчез. Оставшиеся двое обратились в бегство и устремились на запад, но Дардалион бросился за ними и убил одного над самыми Скодийскими горами. Последний едва-едва успел шмыгнуть в свое тело.
Он открыл глаза и завопил. Солдаты сбежались к его палатке, и он, шатаясь, поднялся на ноги. Рядом с ним лежали мертвыми четыре его спутника.
— Какого черта здесь происходит? — вскричал офицер, расталкивая людей и входя в палатку. Взор его сначала упал на трупы, потом на того, кто остался в живых.
— Священники научились драться, — проговорил тот. Он прерывисто дышал, и сердце у него колотилось.
— Ты хочешь сказать, что их убили священники Истока? Непостижимо.